Поиск по материалам сайта
Cлово "NARRATIVE"
Входимость: 8. Размер: 47кб.
Входимость: 3. Размер: 19кб.
Входимость: 2. Размер: 31кб.
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 8. Размер: 47кб.
Часть текста: Н. С. Археология знания // Современная западная философия: Словарь / Сост.: Малахов В. С., Филатов В. П. — М., 1991. С. 27- 28. 2. Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность.— М., 1980.— 287с. 3. Автономова Н. С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. — М., 1977. — 271 с. 4. Автономова Н. С. Фуко М. // Современная западная философия: Словарь / Сост.: Малахов В. С., Филатов В. П., — М., 1991. — С. 361 —363. 5. Анастасьев Н. А. В поисках формы// Литература США в 70-е годы XX века. М., 1983. — С. 111 —140. 6. Андреев Л. Г. Актуальные проблемы зарубежной литературыXX века: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Андреев Л. Г. — М., 1989. — 175с. 7. Андреев Л. Г. Порывы и поиски двадцатого века // Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевроп. лит. XX в. / Сост., предис., общ. ред. Андреева Л. Г. — М., 1986. — С. 3-18. 8. Андреев Л. Г. Французская литература и "конец века". // Вопр. лит. — М., 1986. — № 6. — С. 81 — 101. 9. Балашова Т. В. Методология "новой критики" // Теории, школы, концепции. — М., 1975. — С. 64-108. 10. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. — М.. 1989. — 616 с. 11. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — 502 с. 12. Бахтин М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве. // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — С. 6-71. 13. Бахтин М. М. Проблемы поэтики...
Входимость: 3. Размер: 19кб.
Часть текста: (the Motherland) is one of Russia's ideological icons, a core element of the lexicon of Russian nationalism and of the empire. As a token of collective identity, it does not only belong to the Soviet political discourse. Its value is supported by multiple linguistic practices whose figures and symbols can be found both in public and in private discourses of Self and Other. The phraseology of Rodina permeates the Russian discourse of identification throughout its Modern history, starting with Petrine bureaucracy through various political regimes of the empire, through Stalinist society and on till today's languages of the post-communist commercialized mass media. One would be quite justified in believing Rodina to be the „main word" of Russian culture, a total signifier that claims absolute supremacy over identity and dominates the discourse irrespective of those political or economic principles that underlie Russian society during its different historical periods. Being an important element in the ideological lexicon, Rodina, however, is not a mere representation of „false consciousness" and cannot be dismissed as such. This figure supersedes the limits that are traditionally given to political terms in cultural critique. Being an important element of the language of power, the discourse of the Motherland also constitutes an important work of collective imagination, deeply woven into the texture of individual life styles and individual self-representations. Rodina is a number one value for the ideologue, but it is no less dear to the heart of the poet; it is equally relevant for a loyal citizen of the state as for a dissident political exile, and in the discourse of the average individual it receives...
Входимость: 2. Размер: 31кб.
Часть текста: свойства литературы, театра, изобразительного искусства и музыки на основе только ему присущих выразительных средств, из которых главные - фот, природа киноизображения и монтаж. ............ (эпистемологический аспект) ☼ универсальный мир искусства в 20 столетии, породивший и образцы массовой культуры, и шедевры элитарного экспериментального характера, сфера приложения рафинированных филос. идей, и в то же время единственный вид искусства, опирающийся на крупные финансовые и организационные средства. Именно в истории развития киноязыка и его главных результатах очевидны парадигмы культуры эпохи. Кино возникло около 1900 как массовая ярмарочная забава самого непритязательного вкуса. По своим первоначальным намерениям и амбициям оно стояло рядом с демонстрацией раритетов, клоунадой, искусством фокусников и прочих представителей "низовой культуры" (М. Бахтин ). Ранняя трюковая комедия Мельса - Чаплина, как явление культуры, хорошо корреспондирует с теорией Бахтина; кино предлагает карнавальную альтернативу господствующей высокой культуре с ее цивилизационными догмами (религиозными, моральными и др.). Современник рождения кино А. Бергсон дал понять в своем эссе 1889 г. "Смех", что смех имеет некую смысловую функцию помимо очевидного осмеяния недостатков и отклонений. Смех, разумеется, обращен против враждебных цивилизации (обществу, человечности и т.д.) явлений, но дело в том, что "большой смех" содержит в себе элемент неограниченной беззаконной свободы, т.е. не останавливается на развенчании враждебных человечности феноменов, а легко и незаметно переходит на осмеяние морали, религии, об-ва, науки и пр. Бергсон выражался уклончиво и изящно, но его текст наводит на мысль о том, что он видел в смехе, помимо его цивилизационной миссии, также и напоминание о...
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Часть текста: финансовые и организационные средства. Именно в истории развития киноязыка и его главных результатах очевидны парадигмы культуры эпохи. Кино возникло около 1900 как массовая ярмарочная забава самого непритязательного вкуса. По своим первоначальным намерениям и амбициям оно стояло рядом с демонстрацией раритетов, клоунадой, искусством фокусников и прочих представителей “низовой культуры” (М. Бахтин). Ранняя трюковая комедия Мельса — Чаплина, как явление культуры, хорошо корреспондирует с теорией Бахтина; кино предлагает карнавальную альтернативу господствующей высокой культуре с ее цивилизационными догмами (религиозными, моральными и др.). Современник рождения кино А. Бергсон дал понять в своем эссе 1889 г. “Смех”, что смех имеет некую смысловую функцию помимо очевидного осмеяния недостатков и отклонений. Смех, разумеется, обращен против враждебных цивилизации (обществу, человечности и т.д.) явлений, но дело в том, что “большой смех” содержит в себе элемент неограниченной беззаконной свободы, т.е. не останавливается на развенчании враждебных человечности феноменов, а легко и незаметно переходит на осмеяние морали, религии, об-ва, науки и пр. Бергсон выражался уклончиво и изящно, но его текст наводит на мысль о том, что он видел в смехе, помимо его цивилизационной миссии, также и напоминание о внечеловеческих, внегуманных, вне-культурных способностях и склонностях людей. Для развития смеховых видов кино, театра, литературы 20 в. этот угаданный Бергсоном (а затем Бахтиным) потенциал смеха крайне важен. Трюковая комедия первых десятилетий века и последующие эксперименты с принципом смеха без границ (вплоть до развлекательных фильмов с демонстр. трупов Тарантино) используют способность смеяться как...
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Часть текста: сама историческая реальность, осознаваемая носителями этой традиции. Проблема соотношения истории (как науки) и мифа наиболее важна для эпохи, когда начинают появляться первые исторические описания, но ещё продолжают господствовать старые мифопоэтические схемы и соответствующие тексты, преимущественно космологического содержания. При этом необходимо отличать историю как науку о человеческих деяниях в прошлом от созданной на Древнем Востоке теократической квазиистории (прежде всего о божественных деяниях) и от мифа, где при сохранении квазивременной формы человеческие деяния игнорируются почти полностью. Связь исторического начала с мифологическим, И. и м., несомненна уже для космологических текстов (см. Космогонические мифы ). Ряд их особенностей оказал существенное влияние на структуру и содержание ранне-исторических текстов. Среди этих особенностей: построение текста как ответа на вопрос (обычно целой серии вопросов и ответов, исчерпывающей тему - состав вселенной); членение текста, заданное описанием событий (составляющих акт...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я Предыдущая страница Следующая страница Статьи на букву "Д" (часть 1, "ДАБ"-"ДАН") ДАБОГ ДАБОГ - в южнославянской мифологии мифологизированный образ земного царя («цар на земС™и» в сербской сказке), противопоставляемый богу на небе. Имя Д. близко имени демона Даба в сербском фольклоре (ср. также сербо-хорв. личные имена Daba, Dabiæ, Daboviæ, известные уже в средневековых источниках) и названию почитавшейся у сербов горы Dajbog: название у славян гор именами богов отражало, по-видимому, древний культ гор - ср. Белобог , Чернобог . Имя Д., как и вост.-слав. Дажьбог, возводится к сочетанию глагола «давать» с именем «бог» или обозначением доли - богатства. в. и., в. т. ------------------- ДАБОГ - мифологизированный образ земного царя, противопоставляемый богу на небе. Имя его возводится к сочетанию глагола «давать» с именем «бог» как обозначением доли-богатства. Дабог - дающий, дарящий. Местом обитания этого бога считалась высокая гора, что подтверждает культ гор у древних славян. ДАВИД Статья большая, находится на отдельной странице . ДАГДА ...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я ПОЛИНЕЗИЙСКАЯ И МИКРОНЕЗИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ ПОЛИНЕЗИЙСКАЯ И МИКРОНЕЗИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ - Полинезийская мифология (П. м.), мифологические представления коренных жителей Полинезии - островов, расположенных в центральной части Тихого океана. Предки полинезийцев заселили острова, придя, по-видимому, из Юго-Восточной Азии, главным образом через Индонезию и Меланезию, не ранее 2-го тыс. до н. э. (спорадические контакты с населением Центральной и Южной Америки, на которых настаивает норвежский исследователь Т. Хейердал, вряд ли могут служить доказательством заселения Полинезии из Америки). Жители Западной Полинезии (Самоа и Тонга) считают себя автохтонами, тогда как в мифах большинства других полинезийских островов в качестве места, откуда расселились полинезийцы и куда возвращаются после смерти души достойных, фигурирует чедесная страна на западе - Гаваики (Аваики). Новозеландский этнограф Те Ранги Хироа (П. Бак) - сторонник северного (через Микронезию) пути заселения Полинезии, полагает, что Гаваики - одно из названий острова Раиатеа (острова Общества). Хотя эта гипотеза не может считаться полностью доказанной, обращает на себя внимание то обстоятельство, что именно на Раиатеа, в местности Опоа, находится общеполинезийский культовый центр, жрецы которого кодифицировали древние полинезийские ритуально-мифологические традиции. Впрочем, несмотря на кодификацию, варианты мифов на различных островах значительно отличаются друг от друга. Основным...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: евангельскими персонажами), предания же - с персонажами мирской истории, причем элемент чудесного в них не обязателен. Однако различение Л. и предания действительно для традиций, в которых господствующая религия сменила более ранние мифологические системы (практически это произошло только в культурах христианства и ислама), и затруднительно для тех традиций, где мировая религия (напр., буддизм в Индии) не отменила более ранние мифологические системы, а также для политеистических мифологий, не переживавших кардинальных изменений. Такое разграничение теряет всякий смысл в традициях, в которых священная история не противопоставляется мирской (профанической); здесь уместнее говорить о едином «историческом» жанре (противопоставленном мифу, сказке и иногда эпосу - в традициях, знающих этот жанр) и, применяя к нему - по традиции - термин «Л.», следует учитывать, что вне противопоставления преданию он имеет иное содержание. Противопоставление Л. другим жанрам в подобных традициях может основываться на различных признаках. Мифу, объединяемому с Л. по признаку уверенности носителей в достоверности сообщаемого и наличия элемента «чудесного», Л. может противополагаться по таким критериям, как, например, принадлежность текста всему племени или отдельному роду. Согласно описанию американского исследователя Э. Сепира, у индейцев нутка на острове Ванкувер мифы, повествующие о происхождении мира и людей, т. е. касающиеся всех, знает и имеет право рассказывать любой член племени, а Л., сообщающие о событиях, положивших начало роду, являются принадлежностью (« собственностью ») членов рода. В этом случае, однако, проявляется и общая для Л. разных традиций черта - их приуроченность к...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: В средневековом сознании, по сравнению с нашим, граница между мирами естественным и сверхъестественным была более зыбка, и Ч.еса, знак присутствия сверхъестественного, составляли важный аспект символического восприятия мира. Рождаемое Ч.ом изумление - по средневековым понятиям, его определяющий признак. От слова mirari («удивляться») образованы все обозначающие Ч.о средневековые термины. В сущности, в средние века не было такого понятия, которое бы точно соответствовало тому, что мы сейчас называем Ч.ом. Под Ч.есами нередко подразумевали систематизированное собрание чудесных вещей (одно из популярных в средневековье произведений о Ч.есах, Юлия Солина, так и называлось - «Собрание чудесных вещей», Collectanea rerum mirabiliiim). В средние века существовало целое семантическое поле для обозначения чудесного: от благочестивых miracula и курьезных mirabilia до зловредной магии. Miracula рассматривались как необычные события, в которых проявлялась власть Бога над природой, приостанавливающая ее естественную причинность; mirabilia - как явления естественные, но недоступные человеческому разумению. Онтологическое различие между miracula и mirabilia было предметом напряженной рефлексии в период классического средневековья. То и другое роднило вызываемое ими удивление (admiratio), но mirabilia, происходившие от скрытых причин, пробуждали еще и любопытство (curiositas), т.е. желание узнавать нечто новое. Последние, очевидно, ближе нашему пониманию чудесного. Еще один вид чудесного, связанный с магией, не вписывался в систему христианского вероучения. Магия и вера противопоставлялись уже в Ветхом Завете (Исх. 7,12), а в христианское средневековье т.н....
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: культурно значимой информации, закрепленной в культурных текстах, а также существования, применения и изменения знаковых систем (языков культуры); в предельно широком смысле С.к. трактуется как “семиосфера” (Лотман) — сфера знаковой деятельности вообще. Междисциплинарный характер понятия С.к., затрагивающего проблематику как семиотики, так и культурологии, отражает, с одной стороны, тенденцию к расширению исследоват. поля семиотики за счет включения специфич. знаковых систем (прежде всего невербальных), используемых в культуре, а с др. — усиление внимания культурологии к семиотич. аспектам культурной деятельности, процессам функционирования знаковых систем в культуре, активизацию применения семиотич. методов к изучению культуры. Особенно сильно последняя тенденция проявилась во франц. структурализме, рассматривавшем культуру как совокупность знаковых систем и текстов, и, под влиянием структурализма, в позднейшей амер. культурной антропологии, акцентировавшей внимание на вербальных и невербальных аспектах знаковой коммуникации в совр. об-вах. Значит, вклад в формирование понятия С.к. был внесен представителями тартуско-московской школы, разрабатывавшими историко-типол. проблемы С.к., а также проблемы типологии С.к. на материале истории рос. культуры. Не являясь специфич. формой кумуляции или трансляции культурного опыта (поскольку любая кумуляционная или трансляционная...