СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ВОСТОК
Чань-буддизм
Китайское название «чань» восходит к санкритскому слову «дьхяна» — медитация. Ежедневная медитация, продолжающаяся несколько часов, - основа религиозной практики чань. Однако основоположники чань, развивая тезис махаяны о тождестве сансары и нирваны, отказывались противопоставлять медитативное состояние прочим формам человеческой деятельности. «Обыкновенное сознание — это и есть истина», — гласит один из главных постулатов чань. По преданию чань основана выходцем из Индии патриархом Дамо (Бодхидхарма), прибывшим в Китай во второй четверти VI в. и обосновавшимся в монастыре Шаолиньсы (провинция Хэнань). Бодхидхарма считается 28-м по счету преемником мудрости Будды, передававшейся непосредственно от учителя к ученику. Наряду с идеей «передачи истины от сердца к сердцу» другой отличительной особенностью чаньской традиции стало учение о «внезапном просветлении»... Последнее было развито 6-м (и последним) патриархом чань Хуэйнэном (638-713)... Различаются четыре основных принципа чань: «Не твори письменных поучений», «Передавай традицию вне наставлений», «Прямо указывай на человеческое сердце», «Прозревай природу и становись Буддой». В отличие от прочих школ китайского буддизма в монастырях чань большое значение придавалось совместному физическому труду. В монастыре Шаолинь сложилась самобытная школа воинского искусства. Чань оказал глубокое влияние на литературу и искусство позднесредневекового Китая.
(Буддизм: Словарь. М., 1992)
«Об откровении и видении ангелов»
Это [бывает так]: когда воображающая сила у какого-нибудь человека очень могущественна и совершенна, тогда ощущаемые, приходящие к нему извне, не усваиваются и полностью не поглощаются. В этом случае они также служат мыслящей силе. Более того, она обладает еще, — несмотря на эти две деятельности, — достаточным запасом, который позволяет ей также предаваться этим соответствующим действиям. Состояние ее тождественно тому состоянию, когда она выполняет эти две деятельности, бодрствуя, или когда погрузится в сон; и что она (наконец) представляет данные действующего интеллекта посредством видимых ощущаемых, которые их моделируют, - эти воображаемые предметы вновь приходят и запечатлеваются в чувственной силе. Итак, когда эти образы формируются в общем чувстве, видящая сила пассивно воспринимает их. То, что таким образом сформировалось в видящей силе, вызывает [тогда] воспроизведение этих образов в освещенном воздухе, смежном с глазом и пересекаемом лучом, [исходящим из] глаз. Когда эти образы вырисовываются в воздухе, они возвращаются и запечатлеваются вновь в видящей силу глаза, затем отражаются в общем чувстве и в воображающей силе. Все эти [силы], будучи взаимосвязаны, приводят к тому, что деятельный интеллект становится видимым тому человеку.
Когда воображающая сила моделирует эти данные [действующего интеллекта] посредством ощущений красоты и высшего совершенства, тот, кто видит это, заявляет, что Аллах обладает величием, сильнейшим и удивительнейшим, ибо видит множество удивительных вещей, которые абсолютно не могут быть встречены в других бытиях. Возможно, что человек, воображающая сила которого достигает своего наивысшего предела, получает наяву от действующего интеллекта частицы настоящего или будущего или их чувственные модели таким образом, что видит все моделируемые по отдельности умопостигаемые объекты интеллекции и все прочие благородные создания. Тогда, через посредство умопостигаемых объектов интеллекции, которые он получит, произойдет нечто вроде прорицания божественных предметов. Именно здесь — высочайшая ступень, которой достигает воображающая сила и вершина совершенства, до которой поднимается человек в своей воображающей силе.
(Аль-Фараби. Философские трактаты. Алма-Ата, 1972)
Суфийская притча
Слон, принадлежащий группе бродячих артистов, оказался неподалеку от города, где никогда раньше слона не видели. Услыхав о таком чуде, четверо любопытных горожан решили добиться разрешения посмотреть на слона раньше других. Поскольку в стойле, где держали слона, не было света, изучение диковинного животного должно было проходить в темноте. Дотронувшись до хобота, один из них решил, что это создание напоминает шланг. Второй ощупал ухо и пришел к выводу, что слон похож на опахало. Третьему попалась под руку нога, которую он мог сравнить только с живой колонной, а четвертый, положив ему руку на спину, был уверен, что слон напоминает собой трон. Никто из них не мог составить полной картины; исходя из того, что он сумел ощупать, каждый ссылался на это, употребляя названия знакомых вещей по ассоциативным образам. Результатом экспедиции было недоумение. Каждый был уверен, что прав именно он, но никто из остальных горожан не мог понять, что же случилось и что же в действительности произошло на самом деле с исследователями...
Как считают суфии, одним из важнейших суфийских персонажей в мусульманской культуре является Ходжа Насреддин.
Если самым беспристрастным образом подойти к некоторым классическим насреддиновским историям, сразу станет ясно, что чисто схоластический подход к делу считают самым непродуктивным:
«Перевозя некоего педанта через бурную реку, Насреддин сказал что-то такое, что показалось тому грамматически неправильным.
— спросил ученый.
- Нет.
- Значит, ты потерял полжизни.
Через несколько минут Насреддин обратился к своему пассажиру:
- Учился ли ты когда-нибудь плавать?
— Нет, а что?
— Значит, ты потерял всю жизнь — мы тонем!»...
Люди не знают, как начинается путь к озарению, поэтому неудивительно, что они могут увлечься каким-нибудь культом, который запутает их всевозможными теориями, при этом они будут убеждены в своей неспособности отличать истину ото лжи.
Насреддин освещает этот процесс различными способами...
«Как-то раз сосед увидел, что Насреддин ищет что-то, стоя на коленях.
- Свой ключ, — ответил Насреддин.
Через несколько минут сосед опять спросил:
- А где ты обронил его?
- Дома.
- Потому что здесь светлее».
(Идрис Шах. Суфии. Харьков, 1993)