Богатырь Христофор

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Богатырь Христофор (старая орфография)

Когда Христофор явился на свет, он очень удивил собою и родителей своих, и повивальную бабку, и всех соседей: никогда, еще не было видано такого огромного мальчика. Да и обжора-же он вышел! Материнского молока не хватало ему и на одну покормку. За день, он высасывал трех лучших коз деревни - до чиста! - и того было ему мало, и он ревел в своей колыбели, ревел по целым ночам о мучившем его голоде. да еще каким густым басом!

Родители Христофора были люди бедные.

- Объесть нас этот мальчишка! - ужасался отец.

А мать вторила:

- К тому же он безобразно быстро ростет. Чего будет нам стоить - одеть и обуть его!..

Уже на первом месяце, Христофор. неловко потянувшись, разломал свою люльку. Пеленать его было одно горе: пошевелит плечами, и все снурки и тесемки пополам.

Почему его назвали Христофором? А вот почему. Деревня, где он родился, была языческая, и отец Христофора был язычник, притом не из мудрых. Все языческия дети назывались от земных предметов - от камней, птиц, зверей, насекомых, растении. Но для Христофора отец этого не захотел.

- Такому необыкновенному малому нужно необыкновенное имя, - сказал он.

Вот сидит он на пороге своей хижины и раздумывает, как назвать сына. В это время деревнею проходил чужой человек - пеший путешественник. Язычнику вспало на ум посоветоваться с прохожим:

- Как он скажет, так и назову. Ведь случайные-то имена - самые счастливые.

Прохожий - был он высок и прям, глаза светились, как звезды, борода двоилась от строго сложенных уст, и на-двое расчесанные волосы падали на плечи - сказал язычнику:

- Назови сына Христофором.

- Вот так имя! Я никогда не слыхал его. Что оно означает?

Прохожий возразил:

- А как скоро?

- Когда в этом крае свет заменит тьму.

Прохожий удалился, а язычник долго ломал голову над его загадкою.

- Какая же у нас тьма? Разве есть край светлее нашего? солнце теплее? небо ярче? море синее?

Так мальчик и стал Христофором. Трудно было с ним отцу-матери. Он вырос так велик, толст и силен, что пришлось выселить его из хижины под открытое небо. А то - хоть плачь: выпрямится, - и прошибет головою потолок; упрется рукою в стену, - и отвалит целый угол.

Отдали Христофора в ремесло - к каменьщику, мостить дорогу. И тут не годился! Что ни хватит молотом, то и молот в дребезги, и камень в порошок.

- Ты, Христофор, сильнее всех на свете, - говорили ему товарищи. Он возражал:

- Этого не может быть.

- Почему?

- Потому, что я очень прост умом и, кто умнее меня, тот меня и сильнее. Но - ах, братцы! - если бы я знал, кто всех сильнее на свете! Сейчас-бы поступил к нему под начало - служить ему верою и правдою до самой смерти.

Христофора все очень любили, потому что добр он был выше всякой меры. Но, по своей огромности и силе, он никак не мог, чтобы не обидеть кого-нибудь ненароком, и не мало калек развелось, по его милости, между его сверстниками. При всей приязни к Христофору, соседи начали понукать его родителей:

- Надо сбыть куда-нибудь вашего великана. Он всех нас тут переуродует.

Впрочем, иной раз Христофор приносил своим землякам и пользу, - тоже больше ненароком. Пошли ребятишки на берег - швырять камушки в море. И Христофор за ними. Понравилось ему, как камешки прыгают с волны на волну.

- Дай-ка, и я попробую!

Схватил каменную скалу, да-как махнет! Скала бухнула в море за пять миль и - надо же быть такому счастью! - прямо на корабль морского разбойника Хайреддина Барбароссы, который плыл, чтобы ограбить и полонить деревню Христофора.

Пираты канули ко дну. Выручила своих Христофорова сила {Обычный анахронизм легенд Неаполитанского края. Хайреддин Барбаросса нагнал на средневековую Италию такого страха, что на Неаполитанском и Салернском побережьи имя его как имя полумифического злобного существа - вплетается в легенды самых разнообразных эпох, начиная чуть не с Тиверия и кончая чуть не Наполеоном.}. Однажды Христофор спал на берегу, зарывшись в согретый солнцем морской песок. Вдруг - кто-то толк его посохом. Проснулся он, видит: стоить над ним странник, высок и прям, глаза - как звезды, раздвоенная борода, на-двое расчесанные волосы.

- Что-же, друг Христофор? - говорит странник. - Так-то, пожалуй, и нехорошо.

- Что нехорошо? - спросил Христофор, зевая.

- Да вот - что ты лежишь на боку и ничего не делаешь.

- А что я буду делать, когда ничего не умею? Кабы мне кто приказал что, я рад слушаться. А сам ни на что не горазд.

- Я и теперь хочу. Но где взять его, этого сильного?

- Разумеется, лежа на боку, взять не откуда. А ты не ленись - ищи и найдешь.

Ушел странник. Христофор же размыслил:

- Неведомый человек этот научил меня умно. Неужели только и света в окне, что наш уголок между горами и морем? Пойду-ка я - взгляну, как живут люди в других землях.

И он сказал отцу и матери своим толстым голосом:

- Батюшка и матушка! Довольно я опивал и объедал вас. Сослужите мне последнюю службу: сшейте мне хорошее платье и крепкие сапоги, припасите железа, чтобы мог я сковать себе острый меч, и благословите меня в далекий путь. Я пойду искать того, кто сильнее всех на свете.

Долго бродил Христофор по земле и, - как ноги у него были шагистые, - забрел ужасно далеко: в индейское царство.

Индейский царь очень обрадовался, что пришел в его столицу такой бравый великан.

- Я... говорит, как раз тот самый человек, кого ты ищешь. Поступай ко мне телохранителем.

Христофор на это ответил:

- Оно бы можно, да точно ли ты сильнее всех на свете?

Индейский царь даже разсмеялся.

- Кто же сильнее меня? Мои владения лежат от моря до моря, на восток и запад земли. В войске у меня миллион копии. Когда мои лучники пускают на вражью силу стрелы, то воздух меркнет, как под тучею. Хочешь заглянуть в мои тюрьмы? Увидишь, сколько пленных королей и принцев сидят в них на золотых цепях. А с таким богатырем, как ты, я и весь свет завоюю, и всех других владык разсажу по тюрьмам.

- Ладно, согласился Христофор, - коли ты такой могучий, приказывай: буду слушаться.

Служит он у индейского царя и все воюет. Столько царств покорил, что для пленных королей уже не хватило золотых цепей. Стали их ковать в серебряные, а потом и в медные. Но однажды приказал индейский царь Христофору идти воевать китайского царя. Христофор ушел. Тем временем, стакнулись между собою царь персидский, царь армянский, да царь эфиопский, нагрянули в индейскую столицу и в пух расколотили индейского царя... едва подоспел Христофор его выручить.

- Что-ж ты оплошал? - сказал он индейскому царю. Хвастал, что сильнее всех на свете, а тут и трусу отпраздновал? Скверно, брат: неправдою живешь. Надул ты меня. Служа тебе, я понапрасну потерял труд и время. Прощай, не поминай лихом, а я пойду искать себе, другого господина.

Шагает Христофор по пустыне. На встречу ему дьявол.

- Здорово, богатырь! Что? все ищешь, кто сильнее всех на свете? Нечего тебе далеко ходить: я как раз тот, кто тебе надобен.

Христофор усомнился.

- Может, хвастаешь? Похвалялся мне тоже один такой-то и обманул: только и был силен, покуда я помогал ему, а, чуть я оставил его одного, сейчас и вздули его три царя - персидский, эфиопский и армянский.

- Нет, сказал дьявол, я не хвастаю. Я так силен, что против меня не могут бороться не только земные цари, но и сама природа. Хочешь, - из тихой погоды я сделаю сейчас бурю?

Дьявол свистнул, и по пустыне заходил песчаный ураган. Зги не видать. Ветер воет, крутит тяжелые смерчи, небо стало медное и слилось с землею. Христофору это показалось было сперва любопытно, да вспомнил он, что в степи не одни они с дьяволом, а и караваны ходят, и кочевья раскинуты, и пожалел людей.

- Довольно! - запросил он, - а то много народа перепортишь. Верю теперь, что ты всех сильнее. Но зачем ты такой скверный?

- Чем я скверный?

- Морда у тебя черная... рога, хвост, копыта... нехорошо!

- Ты ничего не понимаешь, а мне без того нельзя. Может быть, в том-то и вся моя сила.

Очень не нравился Христофору дьявол, однако - "не давши слово, крепись, а давши слово, держись": пошел служить к тому, кто всех сильнее на свете.

Ведут они с дьяволом компанию и оба друг другом недовольны. Дьявол злится, что, - какую мерзость людям ни прикажет он сделать, - Христофор, по жалостливости и по доброте своей, непременно испортит его затею. А Христофор попрекает дьявола:

- Такой ты могучий, а ничего не хочешь делать для других, кроме самого вредного!

- Дурак - озлобится дьявол, - в том-то и есть сила, чтобы иметь власть на всякое зло, какое задумал.

- Вряд ли так: - спорит Христофор, - потому что я чувствую по себе: будь я сильнее всех на свете, ни за что бы никому не делал зла, а всем одно добро.

Скитались они, скитались, - пришли в страну христианскую. Хлынул дождь - страшный ливень. А при дороге - пещера, в пещере - часовня, в часовне - алтарь, на алтаре - крест. Христофор вошел в пещеру и зовет нечистого:

- Ступай сюда. Здесь сухо.

Дьявол мнется.

- Нет... зачем-же? Я уж лучше тут пережду.

- Где там лучше, когда под дождем?... Право, иди.

А дьявола уже здорово промочило. И остановить дождя он не властен, потому что - страна христианская. А Христофор все уговаривает его: иди, да иди в часовню; что мокнуть на дожде? Долго отнекивался нечистый - наконец проговорился.

- Я бы и рад войти, но вон этот крест меня не пускает.

Христофор изумился.

- Как же так? Стало быть, он сильнее тебя?

- Не то, что сильнее, а... неприятен он мне... там, где он, я дышать не могу.

- Вот оно что; - сказал Христофор. Таков-то ты, брат? Теперь я тебя раскусил: ты обманщик не хуже индейского царя... Не хочу больше тебе служить! Пошел прочь, пока не обломал тебе роги!

- Мудреного нету, - возразил нищий. Нечистая сила всегда бегает от Распятия.

- Почему?

- Потому что на нем изображен Ииcycъ Христос. победитель всякого зла. От Него - все добро в мipе.

- Вот это хорошо! Это по мне! радостно воскликнул Христофор. Такого-то господина я и ищу для себя. Я хочу служить Христу - и никому больше. Укажи мне, где Он живет: я пойду к Нему.

- Ну, любезный, добраться до Него не легко: Он живет на небе.

- Я пойду на небо, сказал Христофор и зашагал на запад - туда, где заходящее солнце пряталось за горизонт.

- Только бы добраться мне до этой черты, а уж оттуда до неба рукою подать.

Но он шел день за днем, неделю за неделею, месяц за месяцем, и не мог достигнуть заветной черты. Напротив, она все уходила от него как будто дальше и дальше. Но Христофор был терпелив.

С тех пор, как он освободился из-под злого влияния дьявола, и владело им только его простое и кроткое сердце, Христофор желал одного добра и сам не замечал, как сеял блого на своем пути, проходя царство за царством, город за городом. Он уничтожал разбойников, великанов, драконов, которыми тогда кишела земля. В Ломбардии было озеро, распространявшее по окрестностям злую малярию. Христофор столкнул в озеро ближнюю гору, озеро изсякло, болезнь прекратилась. В Испании богатырь зашвырнул в море девятиголового змея, сто лет опустошавшого округ Кадикса. Благодарный народ хотел избрать его королем. Прежний король сам охотно слагал с себя корону в пользу освободителя своей страны от векового врага. Христофор отказался.

- У меня слишком мало ума, чтобы царствовать. Да и не царства ищу я, но труда и службы. К тому же, за что я стану обижать вон того старика в золотой шапке? И, наконец, главное: мне некогда мешкать с вами. Я ищу Христа и не могу успокоиться, пока не найду Его.

Растроганный король уговаривал Христофора.

- Полно, богатырь, ты бредишь. Мы все тебя любим, - куда тебе идти от нас? Живи с нами, будь вторым по мне в королевстве и женись на моей старшей дочери. Прекраснее её нет принцессы под солнцем.

Христофор возразил:

- Уж на такие-то пустяки у меня и вовсе нет времени!

Путешествуя, он завернул в Амальфи, на побывку к родителям. Мать Христофора - уже древняя старушка - вскоре умерла. Богатырь оплакал ее и похоронил, а, чтобы люди не забыли, где лежит его мать, набрал в сапог земли и высыпал на могилу. Так выросла гора св. Христофора, сквозь которую теперь прорыта галлерея, чтобы соединить Амальфи с дорогою на Прайано и Позитано. Затем он простился с отцем.

- На кого ты покидаешь меня, сын? упрекнул старик.

- Веруй в Христа, отец, в Того, Кого я ищу, чтобы служить Ему, и тебе не будет худо.

- Кто твой Христос? Где Он живет?

Христофор рассказал все, что сам слыхал о земной жизни и страданиях Спасителя, как Он умер от людей за людей и воскрес на третий день, как Он снова придет в мир, чтобы судить живых и мертвых. Старый язычник воскликнул:

- Я хочу в Него веровать, я буду веровать! И теперь я знаю, почему прохожий велел мне назвать тебя Христофором. Ты принес нам свет Христов, и перед светом этим тает наша языческая тьма.

По горам, по лесам, через озера и реки, Христофор зашагал на север - и дошагал до великой реки Рейна в далекой Германии. Попались ему на пути паломники, из Франции в Палестину. Жалуются, что на реке Рейне, если идти прямиком, страшная стремнина, а обход стремнины - на три дня пешого пути.

- Нету. Течение не позволяет. Река стремится здесь к водопаду, и невозможно обуздать её силу.

- Это мы увидим, сказал Христофор и перенес паломников через Рейн на руках.

Паломники пошли своею дорогою, а Христофор остался у Рейна, гадая, куда теперь направить путь? Откуда ни возьмись, пред ним - старый знакомый, странник с звездными очами, с раздвоенною бородою, с длинными волосами по плечам.

- Оставайся здесь, приказал он, и держи в этом месте переправу. Неистовая река делает много вреда людям. Обуздай её злость, сделай ее из общого врага слугою всем. Этим ты угодишь Христу, которого ты любишь.

- Все это прекрасно, сказал Христофор, и я очень рад тебе повиноваться. Мне приятно сделать что-нибудь угодное Христу: быть может, тогда Он охотнее примет меня к себе в услужение. Но где же, наконец, Христос? Когда я увижу Его?

- Разве ты устал искать? - строго спросил странник.

- Ну, вот что вздумал! Только бы знать, что найду, а искать я рад хоть до могилы! Главное: мне досадно, что я теряю время, когда так хочется служить Ему!

Странник улыбнулся; глаза его засияли.

- Ты найдешь Христа, Христофор, - сказал он. Когда наступить час, Он сам придет к тебе, чтобы ввести тебя в дом Свой...

Христофор поселился у Рейна, в пещере. Он не гонялся за удобствами. Постелью ему служила выбоина в скале, одеялом - рогожа.

Молва о кротком великане-перевозчике быстро облетела окрестности. Старую дорогу в обход оставили все пешеходы - стали править путь напрямик. Работы привалило Христофору - конца краю нет. То и дело кричат то с правого, то с левого берега:

- Эй, богатырь! Перевоза!

И Христофор, опираясь на вековую сосну, что вырубил он себе на посох в прибрежном бору, бредет чрез буйные волны, неся прохожого на широких плечах. В самых глубоких местах вода хватала ему лишь по пояс.

Когда не было пешеходов, Христофор рылся в речном русле, очищая дно от подводных скал, коряг, затонувших барок. Он заваливал омуты, ставил вехи у водоворотов. Либо копал канал, которым собирался переменить течение реки - в обвод водопада.

Трудами Христофора нагромоздились на берегах Рейна целые горы. Оне видны и по сейчас. Люди любуются их величием и настроили на них красивых замков.

Мало по малу Христофор смирил реку. Водопад стал простым перекатом. Течение плавно пошло по судоходному фарватеру. Люди перестали бояться побежденной стремнины. Легкие челноки смело скользили по Рейну в том самом месте, где еще недавно только и было надежды на переправу, что могучия плечи великана Христофора. Работы у богатыря убавилось. И вовремя: за неустанным трудом, он и сам не заметил, как длинная рыжая борода его и золотые кудри сделались белее снега. Встречая свое отражение в зеркале Рейна, Христофор усмехался:

- Ишь какой я дед! Должно, не мало мне годов... Этак, пожалуй, и смерть не за горами.

Смерти он не боялся, но тревожился мыслью: вдруг - умрешь, не видав Христа? вдруг - не успеешь послужить Ему своею богатырскою силою?...

На дворе стояла осень. Bыпала холодная ненастная ночь. На Рейне разгулялась волновая погода. Христофор крепко спал под своими рогожами.

- Христофор! Христофор! - услышал он сквозь сон. Он привык, чтобы его будили среди ночи, - вскочил на ноги, взял фонарь и посох и вышел на реку. Но ту сторону Рейна чуть мерцало светлое пятнышко.

- Христофор! Христофор!

- Благослови Христос тебя, дитя! воскликнул изумленный великан, - откуда ты? кто бросил тебя здесь в такую бурную ночь?

Малютка ничего не ответил, лишь показал знаком, чтобы Христофор перенес его за реку. Добродушный силач подставил спину и... в первый раз в жизни закряхтел от натуги: такая страшная тяжесть легла на его плечи.

Собрав свою силу, он одолел тягу и шагнул в реку. Воды в Рейне тем часом очень прибыло, и Христофор погруз по самые плечи. Ребенок сидел на хребте богатыря в важном и спокойном молчании.

Христофор выбивался из сил под непонятною тяжестью ноши: точно весь мир навалился на него. Он задыхался, обливался потом, жилы на лбу надулись, как веревки, готовые лопнуть от напряжения. Несколько раз он близок был упасть на колени: ноги его гнулись и вязли в иле и песке. Наконец, он - чего никогда не бывало прежде - оступился; волна опрокинула его, хлынула ему в рот и нос, душила, не давала подняться.

- Христос! Пусть я пропаду - спаси невинного младенца! - подумал Христофор, крепко прижимая к себе ножку дитяти.

И в тот-же миг снова был на ногах, а ноша показалась ему теперь много легче.

- Помнишь ли ты свой грех, когда, служа индейскому царю, ты убил многия тысячи людей, раззорил и обездолил многия семьи?

- Помню... но откуда ты знаешь? - удивился Христофор.

- Сейчас - за то, что, в смертном страхе, ты подумал обо мне, - этот грех тебе простился.

Снова оступился Христофор, снова стал тонуть, снова заплакал он к Христу:

Когда Христофор оправился, ноша показалась ему легче перышка. А младенец сказал:

- Помнишь ли ты свой грех, когда обманул тебя дьявол, и ты покорился ему и стал творить его злую волю?

- Помню, дитя.

- Сейчас - за то, что, утопая, ты думал не о себе, но обо мне - этот грех тебе простился.

- Христофор! Иди за мною, Христофор! - звенел издали его серебряный зов.

Богатырь понял, что над ним свершается чудо и благоговейно отдался во власть ему.

Он шел за пятнышком и удивлялся, что река, вместо обычного течения, начала подниматься под его ногами струистою полосою светло-зеленого света. Влага отвердела. Он ступал по ней, как по горному хрусталю, и она звенела под его ногами сотнями стеклянных колокольчиков. Впереди синело. Что? море или небо? - Христофор не успел разобрать, как уже утонул в бирюзовой пучине - живой, трепещущей, населенной миллионами светлых образов. Они колыхались в волнах дрожащих лучей, не похожих ни на лучи солнца, ни на лунные... Мелькали прекрасные лица, сияли задумчивые глаза, веяли радужные одежды, вспыхивали огненные крылья, сверкали короткими молниями золотые мечи... И вся жизнь этого таинственного воздушного океана света и образов сливалась в торжественном грохоте, звучавшем, как песнь победы - песнь, выросшая в общем ликовании дивного царства, до величия громовых раскатов, до рева морских валов у подножия первозданной скалы. Христофором овладело радостное предчувствие.

- Это ты, Господи? Я нашел Тебя, наконец. А я - богатырь Христофор, пришел служить Тебе, потому что Ты сильнее всех на свете.

Но Господь сказал:

- О, Христофор! Какой службы еще ты хочешь? Ты служил мне - сам того не зная - всю свою жизнь. Каждый день твой был подвигом во имя Мое. И так могучи были вера и любовь твоя ко Мне, что, когда Я возложил на твои плечи Себя самого и весь мир, с грехами его, коего Я Искупитель, - ты не погиб под тяжестью, но вынес Меня из водной пучины... Велика твоя служба и велико будет воздаяние. Теперь-же поздно тебе служить Мне, потому что ты умер. Войди в Мой дом и сядь с нами не слугою, но гостем званным и избранным!

Такова легенда о св. Христофоре. По крайней мере, так рассказывают ее амальфитанские монахи, и так изображена она на грубой фреске под навесом голой скалы Сан-Кристофано... Простодушный седой богатырь несет на плечах Младенца Христа через бушующий поток... А вблизи ревут, бросаясь с горы в голубой Салернский залив, живые каскады. Кричат орлы, плещет море, дышет благоуханиями лимон, качают головами стройные пинии, грациозно обдумывают свои печальные элегии темные кипарисы...