Дунай Иванович

ДУНАЙ ИВАНОВИЧ

	Во стольнём-то городе во Киеве,
	Да у ласкова князя да у Владимира,
	У его было пированьё, да был почесьён пир.
	А-й было на пиру у его собрано
	Князья и бояра, купцы-гости торговы
	И сильни могучие богатыри,
	Да все поленицы да приудалые.
	Владимир-от князь ходит весёл-радочён,
	По светлой-то грыдне да он похаживат,
10	Да сам из речей да выговариват:
	"Уж вы ой еси, князи да нонче бояра,
	Да все же купцы-гости торговые!
	Вы не знаете ле где-ка да мне обручницы,
	Обручницы мне-ка, да супротивницы,
	Супротивницы мне-ка, да красной девицы,-
	Красотой бы красна да ростом высока,
	Лицо-то у ей да было б белой снег,
	Очи у ей да быв у сокола,
20	А реснички у ей да два чистых бобра?"
	Тут и больш-от хоронится за среднего,
	Да среднь-от хоронится за меньшого,
	От меньших - сидят - долго ответу нет.
	А из-за того стола из-за середнёго,
	Из-за той же скамейки да белодубовой
	Выстават тут удалой да доброй молодец,
	А не провелик детинушка, плечьми широк,
	А по имени Добрынюшка Микитич млад.
	Выстават уж он да низко кланяется,
30	Он и сам говорит да таково слово:
	"Государь ты князь Владимир да стольне-киевской!
	А позволь-кася мне-ка да слово молвити,
	Не вели меня за слово скоро сказнить,
	А скоро меня сказнить, скоре того повесити,
	Не ссылай меня во ссылочку во дальнюю,
	Не сади во глубоки да темны погрёбы.
	У тя есь ноне двенадцать да тюрем темныех,
	У тя есь там сидит как потюрёмщичёк,
40	А по имени Дунай да сын Иванович.
	Уж он много бывал да по другим землям,
	Уж он много служил да нонь многим царям,
	А царям он служил много, царевичам,
	Королям он служил да королевичам.
	А не знат ли ведь он тебе обручницы,
	А обручницы тебе, да супротивницы,
	Супротивницы тебе, да красной девицы?"
	Говорит тут князь Владимир да стольне-киевской:
	"Уж вы слуги мои, слуги, да слуги верные!
50	Вы сходите-тко ведь нонче да в темны погрёбы,
	Приведите вы Дуная сына Ивановича".
	Тут и скоро сходили да в темны погрёбы,
	Привели тут Дуная сына Ивановича.
	Говорит тут князь Владимир да стольне-киевской:
	"Уж ты ой еси, Дунай ты да сын Иванович!
	Скажут, много ты бывал, Дунай, по всем землям,
	Скажут, много живал, Дунай, по украинам,
	Скажут, много ты служил, Дунай, многим царям.
60	Королям ты служил да королевичам.
	Ты не знашь ли ведь где-ка да мне обручницы,
	Обручницы мне, да супротивницы,
	Супротивницы мне-ка, да красной девицы?"
	Говорит тут Дунай как да сын Иванович:
	"Уж я где не бывал, да нонче всё забыл,-
	Уж я долго сидел да в темной темнице".
	Еще втапоре Владимир да стольне-киевской
	Наливал ему чару да зелена вина,
	А котора-де чара да полтора ведра,
70	Подносил он Дунаю сыну Ивановичу.
	Принимал тут Дунай чару да единой рукой,
	Выпивал он ведь чару да к едину духу,
	Он и сам говорит да таково слово:
	"Государь ты князь Владимир да стольне-киевской!
	Уж я много нонь жил, Дунай, по всем землям,
	Уж я много нонь жил да по украинам,
	Много служивал царям да и царевичам,
	Много служивал королям я да королевичам.
80	Я во дальней жил в земли да Ляховитское,
	Я у стремена у короля Данила сына Манойловича,
	Я не много поры-времени - двенадцать лет.
	Еще есь у его да как две дочери,
	А больша-то ведь дочи да то Настасея,
	Еще та же Настасья да королевична;
	Еще та же Настасья да не твоя чёта,
	Не твоя чёта Настасья и не тебе жона,-
	Еще зла поленица да приудалая.
	А мала та дочи да то Опраксея,
90	Еще та Опраксея да королевична
	Красотой она красива да ростом высока,
	А лицо-то у ей дак ровно белой снег,
	У ей ягодницы быв красные мазовицы,
	Ясны очи у ей да быв у сокола,
	Брови черны у ей да быв два соболя,
	А реснички у ей быв два чистых бобра.
	Еще есь-де кого дак уж княгиной назвать,
	Еще есь-де кому да поклонитися".
100	"Уж ты ой тихой Дунай да сын Иванович!
	Послужи ты мне нонче да верой-правдою;
	Ты уж силы-то бери, да скольки тебе надобно,
	Поезжайте за Опраксеей да королевичней.
	А добром король дает, дак вы и добром берите,
	А добром-то не даст - берите силою,
	А силой возьмите да богатырскою,
	А грозою увезите да княженецкою".
	Говорит тихой Дунай да сын Иванович:
	"Государь ты князь Владимир да стольне-киевской!
110	Мне-ка силы твоей много не надобно,-
	Только дай ты мне старого казака,
	А второго Добрыню сына Микитича:
	Мы поедем за Опраксеей да королевичней".
	То и будут богатыри на конюшин двор,
	А седлали, уздали да коней добрыих,
	И подвязывали седёлышка черкавские,
	И подвязывали подпруги да шелку белого,
	Двенадцать подпруг да шелку белого,
120	То не ради басы, да ради крепости,
	А всё ради храбрости молодецкое,
	Да для-ради опору да богатырского,
	Не оставил бы конь да во чистом поли,
	Не заставил бы конь меня пешом ходить.
	Тут стоели-смотрели бояра со стены да городовое,
	А смотрели поездку да богатырскую,-
	И не видели поездки да богатырское,
	А только они видели, как на коней садились,
	Из города поехали не воротами,
130	Они через ту стену да городовую,
	А через те башни да наугольние,
	Только видели - в поле да курева стоит,
	Курева та стоит, да дым столбом валит.
	Здраво стали они да полем чистыим,
	Здраво стали они да реки быстрые,
	Здраво стали они да в землю в дальнюю,
	А во дальнюю землю, да в Ляховитскую,
	А ко стремену ко королю ко красну крыльцу.
140	"Уж вы ой еси, два брата названые,
	А старой казак да Илья Муромец,
	А второй-де Добрынюшка Микитич млад!
	Я пойду нонь к королю как на красно крыльцо,
	Я зайду к королю нонь на новы сени,
	Я зайду к королю как в светлу да светлицу;
	А що не тихо, не гладко учинится с королем да на
	новых сенях,
	Затопчу я во середы кирпичные,-
	Поезжайте вы по городу Ляховитскому,
	Вы бейте татаровей со старого,
150	А со старого бейте да вы до малого,
	Не оставляйте на семена татарские".
	Тут пошел тихой Дунай как на красно крыльцо,-
	Под им лисвёнки ти да изгибаются.
	Заходил тихой Дунай да на новы сени,
	Отворят он у грыдни да широки двери,
	Наперед он ступат да ногой правою,
	Позади он ступат да ногой левою,
	Поклон-от ведет он да по-ученому,
160	Поклоняется на все на четыре да кругом стороны.
	Он во-первы-то королю Ляховитскому:
	"Уж ты здравствуешь, стремян король
	Данило да сын Манойлович!"
	- "Уж ты здравствуешь, тихой Дунай да сын Иванович!
	Уж ты ко мне приехал да на пиры пировать,
	Але ты ко мне приехал да нонь по-старому служить?"
	Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:
	"Уж ты стремян король Данило да сын Манойлович!
	Еще я к тебе приехал да не пиры пировать,
170	Еще я к тебе приехал да не столы столовать,
	Еще я к тебе приехал да не по-старому служить,-
	Мы уж ездим от стольнёго города от Киева,
	Мы от ласкова князя да от Владимира,
	Мы о добром деле ездим - да всё о сватовстве
	На твоей на любимой да нонь на дочери,
	На молодой Опраксеи да королевичны.
	Уж ты дашь ли, не дашь, или откажошь-то?"
	"У вас стольн-ёт ведь город да быв холопской дом,
180	А князь-от Владимир да быв холопищо;
	Я не дам нонь своей дочери любимое,
	Молодой Опраксеи да королевичны".
	Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:
	"Уж ты ой стремян король Данило да сын Манойлович!
	А добром ты даешь, дак мы и добром возьмем,
	А добром-то не дашь - дак возьмем силою,
	А силой возьмем да мы богатырскою,
	Грозой увезем мы да княженецкою".
	Пошел тут Дунай да вон из горенки,
190	Он стукнул дверьми да в ободверины,-
	Ободверины ти вон да обе вылетели,
	Кирпичны ти печки да рассыпалися.
	Выходил тут Дунай как да на новы сени,
	Заревел-закричел да громким голосом,
	Затоптал он во середы кирпичные:
	"Уж вы ой еси, два брата названые!
	Поезжайте вы по городу Ляховитскому,
	Со старого вы бейте да и до малого,
200	Не оставлейте на семена татарские".
	Сам пошел тихой Дунай тут да по новым сеням,
	По новым сеням пошел да ко третьим дверям,
	Он замки ти срывал да будто пуговки,
	Он дошел до Опраксеи да королевичны,-
	Опраксеюшка сидит да ведь красенца ткет,
	А ткет она сидит да золоты красна.
	Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:
	"Уж ты ой Опраксея да королевична!
	Ты получше которо, дак нонь с собой возьми,
210	Ты похуже которо, да то ты здесь оставь.
	Мы возьмем увезем да тебя за князя,
	А за князя да за Владимира".
	Говорит Опраксея да королевична:
	"А нету у мня нонь да крыла правого,
	А правого крылышка правильнёго,-
	А нету сестрицы у мня родимое,
	Молодой-де Настасьи да королевичны:
	".
	Еще втапоре Дунай тут да сын Иванович
220	Он брал Опраксею да за белы руки,
	За ее же за перстни да за злаченые,
	Повел Опраксею да вон из горенки.
	Она будет супротив как да дверей батюшковых,
	А сама говорит да таково слово:
	"Государь ты родитель да мой батюшко!
	Ты пощо же меня нонь да не добром отдаешь,
	А не добром ты отдаешь, да ведь уж силою,
	Не из-за хлеба давашь ты, да не из-за соли,
	Со великого давашь ты да кроволития?
230	Еще есь где ведь где ле да у других царей,
	А есь-де у их да ведь и дочери,-
	Всё из-за хлеба давают, да из-за соли".
	Говорит тут король да Ляховитские:
	"Уж ты тихой Дунай ты да сын Иванович!
	Тя покорно-де просим хлеба-соли кушати".
	Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:
	"На приездинах гостя не употчовал,-
	".
	Выходил тут Дунай да на красно крыльцо.
240	Он спускался с Опраксеей да с королевичней,
	Садил-де он ей да на добра коня,
	На добра коня садил да впереди себя,
	Вопел он, кричел своим громким голосом:
	"Вы ой еси, два брата названые!
	Мы пойдём же нонь да в стольне-Киев-град".
	Тут поехали они да в стольне-Киев-град.
	А едут-де они да ведь чистым полем,-
	Через дорогу тут лошадь да переехала,
	А на ископытях у ей подпись подписана:
250	"Кто-де за мной в сугон погонится,
	А тому от меня да живому не быть".
	Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:
	"Уж ты ой старой казак ты да Илья Муромец!
	Ты возьми у мня Опраксею да на своя коня,
	На своя коня возьми ты да впереди себя;
	А хоша ведь уж мне-ка да живому не быть,-
	Не поступлюсь я поленицы да на чистом поли".
	"Уж ты ой старой казак да Илья Муромец!
260	Ты уж честно довези до князя до Владимира
	Еще ту Опраксею да королевичну".
	А тут-то они да и разъехались,-
	Поехал Дунай за поленицею,
	А богатыри поехали в стольне-Киев-град.
	Он сустиг поленицу да на чистом поли.
	А стали они да тут стрелетися:
	Как устрелила поленица Дуная сына Ивановича,-
	А выстрелила у его да она правой глаз;
	А стрелил Дунай да поленицу опять,-
270	А выстрелил ей да из седёлка вон.
	Тут и падала поленица да на сыру землю.
	А на ту пору Дунаюшко ухватчив был,
	Он и падал поленице да на белы груди,
	Из-за налучья выхватывал булатной нож,
	Он хочет пороть да груди белые,
	Он хочет смотреть да ретиво сердцо,
	Он сам говорит да таково слово:
	"Уж ой поленица да приудалая!
	Ты уж коёго города, коей земли,
280	Ты уж коее дальнее украины?
	Тебя как, поленица, да именем зовут,
	Тебя как звеличают да из отечества?"
	Лёжочись поленица да на сырой земли,
	А сама говорит да таково слово:
	"Кабы я была у тя на белых грудях,
	Не спросила бы ни имени, ни вотчины,
	Ни отечества я, ни молодечества,-
	Я бы скоро порола да груди белые,
	Я бы скоро смотрела да ретиво сердцо".
290	Замахнулся тут Дунай да во второй након,
	А застоялась у его да рука правая,
	Он и сам говорит да таково слово:
	"Уж ты ой поленица да приудалая!
	Ты уж коёго города, коей земли,
	Ты уж коее дальнее украины?
	Тебя как, поленица, да именем зовут,
	Тебя как звеличают да из отечества?"
	А сама говорит да таково слово:
300	"Уж ты ой еси, тихой Дунай сын Иванович!
	А помнишь ли ты, але не помнишь ли -
	Похожоно было с тобой, поезжоно,
	По тихим-то вёшным да всё по заводям,
	А постреляно гусей у нас, белых лебедей,
	Переперистых серых да малых утицей".
	Говорит тут тихой Дунай сын Иванович:
	"А помню-супомню да я супамятую,-
	На белых твоих грудях да приулёжано.
310	Уж ты ой еси, Настасья да королевична!
	Увезли ведь у вас мы нонь родну сестру,
	Еще ту Опраксею да королевичну,
	А поедем мы с тобой в стольне-Киев-град".
	Тут поехали они как да в стольне-Киев-град,
	А ко князю Владимиру на свадебку.
	А приехали они тут да в стольне-Киев-град,
	Говорит тут ведь тихой Дунай сын Иванович:
320	"Государь ты князь Владимир да стольне-киевской!
	Ты позволь-кася мне-ка да слово молвити.
	Хошь ты взял нониче меньшу сестру,-
	Еще ту же Настасью да королевичну".
	Говорит тут князь Владимир да стольне-киевской:
	"Тебе бог бласловит, Дунай, женитися".
	Весёлым-де пирком да то и свадебкой
	То и скольки ли времени они пожили,
330	Опять делал Владимир да князь почесьен пир,
	А Дунай на пиру да прирасхвастался:
	"У нас нет нонь в городе сильне меня,
	".
	Говорила тут Настасья да королевична:
	"Уж ты ой тихой Дунай да сын Иванович!
	А старой казак будет сильне тебя,
	Горазне тебя дак то и я буду".
	А тут-то Дунаю да за беду пришло,
340	За велику досаду да показалося.
	Говорит тут Дунай да сын Иванович:
	"Уж ты ой еси, Настасья да королевична!
	Мы уж станем с тобой да нонь стрелетися -
	Мы во дальнюю примету да во злачен перстень".
	И пошли-де они да во чисто поле,
	И положила Настасья перстень да на буйну главу
	Отошла-де она да за три поприща,
350	А и стрелила она да луком ярым е,-
	Еще надвое перстень да расколупится,
	Половинка половиночки не убьёт же.
	А перв-от раз стрелил, дак он не дострелил,
	А втор-от раз стрелил, дак он перестрелил.
	А и тут-то Дунаю да за беду пришло,
	За велику досаду да показалося,-
	Говорила Настасья да королевична:
360	"Уж ты ой тихой Дунай ты да сын Иванович!
	А-й не жаль мне князя да со княгиною,
	И не жаль сёго мне да свету белого,-
	".
	А тому-то Дунай да не поверовал,
	Он прямо спустил Настасье во белы груди,-
	Тут и падала Настасья да на сыру землю.
	Он уж скоро-де падал Настасье на белы груди,
	Он и скоро смотрел да ретиво сердцо,
370	Он нашел во утробы да млада отрока,-
	На лбу у его подпись та подписана:
	"А был бы младень этот силён на земли".
	За велику досаду да показалося,
	Становил ведь уж он свое востро копье
	Тупым-де концом да во сыру землю,
	Он и сам говорил да таково слово:
	"Протеки от меня и от жоны моей,
	Протеки от меня да славной тихой Дон".
380	Подпирался ведь он да на остро копье,-
	Еще тут-то Дунаю да смерть случилася.
	А затем-то Дунаю да нонь славы поют,

Примечания

Дунай Иванович. Григорьев-3. No 73. Зап. от А. П. Чуповой, дер. Кильца. Потюрёмщичёк сидит... Дунай да сын Иванович. Обстоятельства заточения Дуная излагаются в былине "Бой Добрыни и Дуная", возможно созданной позднее: здесь Дунай - приезжий богатырь, он раскидывает шатер иноземного образца и грозит русским богатырям; в борьбу с ним вступает Добрыня, богатыри не могут одолеть друг друга, их разнимает Илья Муромец. По одной версии, они становятся побратимами, по другой - Дуная привозят в Киев и Владимир заточает его (Смирнов - Смолицкий-1974. NoNo.22, 23; Пропп - Путилов-1. С. 289). Много служивал царям да и царевичам. В эпической биографии Дуная неизменно подчеркивается его многолетняя служба в чужих землях, переходы от одного властителя к другому; чаще всего называется литовский король, иногда (вар. I) Золотая Орда. Возможно, эпос отразил здесь право феодалов на такие переходы, практиковавшиеся в Древней Руси. Поезжайте за Опраксеей да королевичной... А князь-от Владимир да быв холопищо. Намек на реальную практику династических браков русских князей и царей с иноземками. Известны такие браки и с литовскими княжнами. Однако попытки исследователей возвести былинный эпизод к конкретному историческому факту (сватовство князя Владимира Святославича к полоцкой княжне Рогнеде) не обоснованы (ср.: Миллер-1. С. 148-153). Есть основания говорить о влиянии эпических разработок темы сватовства на древнерусскую литературу, в том числе на летописные рассказы (ср.: Лобода. С. 240-241). Реплика короля литовского о том, что Владимир - "холопищо", лишь отдаленно напоминает зафиксированный летописью отказ Рогнеды, мотивируемый тем, что Владимир - "робичич", т. е. сын князя и рабыни; по существу же это - формульное былинное выражение, означающее высокомерное отношение иноземного короля к киевскому князю (ср. аналогичную реплику в былине "Иван Годинович", вар. II). Вы бейте татаровьей. Несообразность ("татары" в "городе Ляховитском"), вполне обычная для былин, где названия "чужих" земель и этносов носят условно-обобщающий характер. Кто-де за мной в сугон погонится, А тому от меня да живому не быть... А помнишь ли ты... Похожоно было с тобой и т. д. Исконный архаический смысл коллизии в тексте несколько размыт. Суть ее в том, что мужем богатырки может стать лишь одержавший победу над нею в поединке; всякий борющийся с нею - претендент, каждый поединок - акт сватовства, победитель - суженый. Дунай, согласно подтексту,- суженый Настасьи. Между тем этот подтекст частично перекрывается в былине историей прежней любви и связи героев. Эта последняя тема подробно разрабатывается в балладе "Дунай и королева": Дунай служит у литовского короля, вступает в связь с его дочерью, о чем узнают (Дунай сам хвастается на пиру); богатыря ведут на казнь, Настасье удается спасти его (подставить вместо него другого), помочь бежать (см.: Пропп - Путилов-1. С. 286). Говорила тут Настасья и т. д. Согласно эпическим представлениям, богатырка, однажды побежденная, утрачивает свои богатырские качества. Сюжет развивается через нарушение этого правила, однако главной причиной трагедии оказывается поведение богатыря, его спесь и упрямство. Славной тихой Дон. Дон - поздняя замена, имеется в виду, конечно, река Дунай (см. вар. I, IV). Замена подсказана тем, что в народных песнях Дунай и Дон часто упоминаются рядом. Эпизод чудесного возникновения реки в вар. толкуется по-разному: в вар. III река вытекает из крови богатыря, в вар. I - богатырь бросается в воду, отсюда происходит ее название; типична более общая форма - от Дуная "протекла" река Дунай (вар. IV). Различные толкования в конечном счете связаны с мифологическими представлениями о происхождении великих рек; в былине, несомненно, сохранились следы древнего общеславянского культа реки Дунай (ср.: Мачинский Д. А. "Дунай" русского фольклора на фоне восточнославянской истории и мифологии // Русский Север. Проблемы этнографии и фольклора. Л., 1981. С. 110-171).

I. Кирша Данилов. No 11. Еким сын Иванович. Дунай получает в качестве помощника "молода Екима Ивановича, Который служит Алешке Поповичу". А и ряженой кус - да не суженому есть. Смысл фразы: Афросинья - суженая Дуная, но достается не ему. Это противоречит основному замыслу сюжета, предполагающему, что Дунай устраивает брак Владимира, а затем сам женится на своей суженой - второй из сестер - богатырке. Везти за Дунаем золоту казну. Несмотря на то что Дунай увозит Афросинью силой, ее отец посылает вслед богатое приданое. И обрал у девицы сбрую всю и т. д. Здесь Дунай совершает ритуал превращения богатырки в "обыкновенную" женщину, в послушную жену.

II. Гильфердинг-2. No 94. Зап. от К. И. Романова, дер. Леликово (Кижи).

IV. Соколов - Чичеров. No 132. Зап. от А. Б. Суриковой, дер. Конда (Кижи).