Дюк Степанович

Заявление о нарушении
авторских прав
Автор:Русская литература (общая), год: 2000
Примечание:Автор неизвестен
Категория:Легенды и мифы


Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница

ДЮК СТЕПАНОВИЧ

  Из славного города из Галича, 
  Из Волынь-земли, богатые, 
  Да из той Карелы из упрямые, 
  Да из той Сорачины из широки, 
  Из той Индеи богатые, 
  Не ясен сокол там пролетывал, 
  Да не белой кречетко вон выпорхивал,- 
  Да проехал удалой дороднии доброй молодец, 
  Молодой боярской Дюк Степанович. 
10 Да на гуся ехал Дюк, на лебедя, 
  Да на серу пернасту малу утицу. 
  Да из утра проехал день до вечера, 
  Да не наехал не гуся и не лебедя, 
  Да не серой пернастой малой утицы, 
  Да не расстреливал ведь Дюк-от триста стрел, 
  Да триста стрел, ровно три стрелы. 
  Головой-то качат, проговариват: 
  "Да всем-то стрелам я цену знаю, 
   
20 Почему эти стрелы были дороги? 
  Да потому эти стрелы были дороги - 
  На три гряночки были стрелы строганы, 
  Да из той трестиночки заморские; 
  Да еще не тем стрелы были дороги, 
  Что на три гряночки были стрелы строганы, 
  Да тем-де были стрелы дороги - 
  Перены-де пером были сиза орла: 
  Не того орла сиза орловича, 
  Да которой летае по святой Руси, 
30 Бьет сорок, ворон, черную галицу,- 
  Да того-де орла сиза орловича, 
  Да который летае по синю морю, 
  Да и бьет-де он гуся да и лебедя 
  И отлетает садится на бел камень, 
  Щиплет, ронит-де перьица орлиные 
  Да отмётыват на море на синее; 
  Мимо едут-де гости-корабельщики 
  Да развозят те перьица по всем ордам, 
   
40 Дарят царей, всё царевичёв, 
  Дарят королей и королевичёв, 
  Дарят сильных могучих богатырёв; 
  Да пришли эты перья мне во даровях, 
  Оперил-де я этым перьем три стрелы. 
  Да еще не тем, братцы, были стрелы дороги, 
  Что перены-де были перьем сиза орла, 
  Да тем-де стрелы были дороги - 
  В нос и в пяты втираны каменья яфонты: 
  Где стрела та лежит, так от ней луч печет, 
50 Будто в день от красного от солнышка, 
  Да в ночи-то от светлого от месяца". 
  Да собирал Дюк стрелы во един колчан. 

  Да дело-то ведь, братцы, деется: 
  Да во ту ли во субботу великодённую 
  Да приехал Дюк во свой Галич-град, 
  Да ушли ко вечерни ко христовские, 
  Да пошел Дюк ко вечерни христовские, 
  Отстояли вечерню в церкви божьей, 
   
60 Становился на крылечки перёные. 
  Да выходит его матушка из божьей церквы, 
  Да понизешенько Дюк поклоняется 
  Да желтыма ты кудрями до сырой земли, 
  Да и сам говорит-то таково слово: 
  "Государыни ты свет а моя матушка! 
  Да на всех городах, мать, много бывано, 
  Да во городе во Киеве не бывано, 
  Да Владимира-князя, мать, не видано, 
  Да государыни княгины свет Апраксин. 
70 Дай мне, матушко, прощенье-бласловление - 
   
  Съездити во Киев-град, 
  Повидати солнышка князя Владимира, 
  Государыню княгину свет Апраксию". 
  Говорила ему мать да таково слово: 
  "Да свет ты мое чадо милое, 
  Да молодой ты боярской Дюк Степанович! 
  Да не езди-тко ты ужо во Киев-град,- 
  Да живут там люди всё лукавые, 
   
80 Быв хороша наливного яблока". 
  Да говорил Дюк матери, ответ держал: 
  "Да государыни моя ты родна матушка! 
  Да даси, мать, прощенье - поеду я, 
  И не даси, мать, прощенья - поеду я". 
  Да давала матушка прощение, 
  Да матушкино благословение, 
  Давала матушка плётоньку шелковую. 
  Да поклон отдал Дюк, прочь пошел, 
  Да ходил на конюшню стоялую, 
90 Да выбирал жеребца себе неезжена,- 
  Да изо ста брал, да из тысячи, 
  Да и выбрал себе бурушка косматого: 
  Да у бурушка шорсточка трех пядей, 
  Да у бурушка грива была трех локот, 
  Да и хвост-от у бурушка трех сажен. 
  Да уздал узду ему течмяную, 
  Да седлал ён седелышко черкасское, 
  Да накинул попону пестрядиную,- 
   
100 Да первая строка красным золотом, 
  Да другая строка чистым серебром, 
  Да третья строка медью казаркою,- 
  Да котора-де была казарка медь, 
  Да подороже ходит злата и серебра. 
  Да не дорога узда была - в целу тысячу, 
  Да не дорого седёлко - во две тысячи, 
  Да попона та была во три тысячи. 
  Снарядил-де Дюк лошадь богатырскую, 
  Да отходит прочь, сам посматриват, 
110 Да посматриват Дюк, поговариват: 
  "Да и конь ли, лошадь, али лютой зверь, 
  Да с-под наряду добра коня не видети". 
  Да в торока ты кладет платья цветные, 
  В торока ты кладет калены стрелы, 
  Да в торока ты кладет золоту казну. 
   
  Да скоро детина забирается, 
  Забирался-де скоро на коня ли сам сел, 
  Хорошо-де под ним добрый конь повыскочил, 
   
120 Через высоку башню наугольнюю. 
  Да хорошо-де пошел в поле добрый конь, 
  Да мети ты мече он по версты, 
  Да мети ты мече по две версты, 
  Да по две, по три пяти-де верст. 
  Да повыше идет дерева жаровчата, 
  Да пониже иде облака ходячего, 
  Да он реки, озера между ног пустил, 
  Да гладкие мхи перескакивал, 
  Да синеё-то море кругом-де нес. 
130 Да налегала на молодца Горынь-змея, 
  Да о двенадцати зла-де ли о хоботах, 
  Да и хочет добра коня огнем пожечь. 
  Да добрый конь у змеи ускакивал, 
  Да добра молодца у смерти унашивал. 
  Да налегал тут на молодца лютый зверь, 
  Да хочет добра коня живком сглотить, 
  Да со боярским со Дюком со Степановым. 
  Да доброй конь у зверя ускакивал, 
   
140 Да налетало на молодца стадо грачев, 
  Да по-нашему, стадо черных воронов, 
  Да хотят оны молодца расторгнути. 
  Да доброй конь у грачёв ускакивал, 
  Добра молодца у смерти унашивал. 
  Да й те заставы Дюк проехал вси, 
  Да на заставу приехал на четвертую: 
  Да край пути стоит во поле бел шатер, 
  Во шатри-то спит могуч богатырь, 
  Да старой-де казак Илья Муромец. 
150 Да приехал-де Дюк ко белу шатру, 
  Да не с разума слово сговорил: 
  "Да кто-де там спит во белом шатре, 
  Да выходи-ка с Дюком поборотися". 
  Да вставае Илья на чеботы сафьянные, 
  Да на сини чулки кармазинные, 
  Да выходит старик из бела шатра, 
  Да сам говорит таково слово: 
  "Да я смею-де с Дюком поборотися, 
  ". 
160 Да одолила-де страсть Дюка Степанова, 
  Да падал с коня Ильи во резвы ноги, 
  Да и сам говорил а таково слово: 
  "Да одно у нас на небеси-де солнце красное, 
  Да один на Руси-де могуч богатырь, 
  Да старой-де казак Илья Муромец. 
  Да кто-де с им смее поборотися, 
  Тот боками отведат матки тун-травы". 
  Да Ильи эти речи полюбилися, 
  Да и сам говорил а таково слово: 
170 "Да ты удалой дородний доброй молодец, 
  Молодой ты боярской Дюк Степанович! 
  Да ты будешь во городе во Киеве, 
  Да живут там ведь люди всё лукавые, 
  Да и станут налегать на тебя, молодца,- 
  Да ты пиши ярлыки скорописчаты, 
  Да ко стрелам ярлыки припечатывай, 
  Да расстреливай стрелы во чисто поле. 
  У меня-де летаё млад ясен сокол 
   
180 Да пособлю-де я, детина, твоему горю". 
  Да поклон отдал Дюк, на коня ли сам сел 
  Да поехал ко городу ко Киеву. 
   
  Да приехал он ведь во Киев-град, 
  Через стену маше прямо городовую, 
  Да через высоку башню наугольнюю, 
  Да приехал ко палаты княженецкие, 
  Соходил он со добра коня, 
  Да оставливал он добра коня 
  Неприкованна его да непривязанна, 
190 Да пошел-де Дюк во высок терем. 
  Да приходит Дюк во высок терем, 
  Крест тот кладет по-писаному, 
  Да поклоны ведет по-ученому, 
  На все стороны Дюк поклоняется, 
  Желтыма ты кудрями до сырой земли. 
  Владимира в доме не случилося, 
  Да одни как тут ходя люди стряпчие. 
  Говорит туто Дюк таково слово: 
  "Да вы стряпчие люди все, дворецкие! 
200 Да где у вас солнышко Владимир-князь?" 
  Говорят ему люди стряпчие: 
  "Да ты удалой дородний доброй молодец! 
  Да изученье мы видим твое полное, 
  Да не знамы теби ни имени, ни вотчины. 
  У нас Владимира в доме не случилося, 
  Да ушел ко заутрени христовские". 
  Да больше Дюк не разговаривал, 
  Да выходил он на улицу паратную, 
  Да садился Дюк на добра коня, 
210 Да приехал к собору Богородицы, 
  Соходил-де Дюк со добра коня, 
  Да оставливал он добра коня 
  Неприкованна его да непривязанна, 
  Да зашел-де Дюк во божью церковь, 
  Да крест тот кладет по-писаному, 
  Поклон ведет по-ученому, 
  Да на все стороны Дюк а поклоняется 
  Желтыма ты кудрями до сырой земли. 
   
220 Промежду-де Бермяты Васильевича, 
  Промежду-де Чурила сына Плёнковича, 
  Да кланяется, да поклоняется, 
  Да на платье-де часто сам посматриват: 
  "Да погода та, братцы, была вёшная, 
  Да я ехал мхами да болотами, 
  Убрызгал-де я свое платье цветное". 
  Говорил тут Владимир таково слово: 
  "Да скажись-ка, удалый дородний добрый молодец! 
  Ты коей орды, да коей земли, 
230 Тебя как, молодца, зовут по имени?" 
  - "Да есть я из города из Галича, 
  Из Волынь-земли из богатые, 
  Да из той Карелы из упрямые, 
  Да из той Сорочины из широкие, 
  Да из той Индеи богатые, 
  Молодой-де боярской Дюк Степанович. 
  Да на славу приехал к тебе во Киев-град". 
  Говорил-де Владимир таково слово: 
  "Да скажи, удалый дородний добрый молодец! 
240 Да давно ли ты из города из Галича?" 
  Говорит-де Дюк ему, ответ держит: 
  "Да свет государь ты Владимир-князь! 
  Да вечерню стоял я в славном Галиче, 
  Да ко заутрены поспел к тебе во Киев-град". 
  Говорил-де Владимир таково слово: 
  "Да дороги ли у вас кони в Галиче?" 
  Да говорил Дюк Владимиру, ответ держал: 
  "Да есть у нас кони, сударь, по рублю, 
  Да есть, сударь, кони по два рубли, 
250 Да есть по сту, по два, по пяти-де сот. 
  Да своему-де я добру коню цены не знай, 
  Да я цены не знай бурку, не ведаю". 
  Говорил-де Владимир таково слово: 
  "Слушайте, братцы князи, бояра! 
  Да кто бывал, братцы, кто слыхал, 
  Да от Киева до Галича много ли расстояния?" 
  Говорят ему князи да и бояра: 
  "Свет государь ты Владимир-князь! 
   
260 Да прямой-то дорогой - на три месяца,- 
  Да были бы-де кони переменные, 
  С коня-де на конь перескакивать, 
  Из седла в седло лишь перемахивать". 
  Да говорят ему князи да и бояра: 
  "Да свет государь ты Владимир-князь! 
  Да не быть тут Дюку Степанову,- 
  Токо быть мужичёнку засельщины, 
  Да засельщины быть, деревенщины: 
  Да жил у купца - гостя торгового, 
270 Да украл-унес платье цветное; 
  Да жил у иного боярина, 
  Да угнал у боярина добра коня, 
  На иной город приехал и красуется, 
  Над тобой-то, князем, надсмехается, 
  Да над нами, боярами, пролыгается". 
   
  Да отстояли оны заутрену в церкви божией, 
  Да с обеднею да святые честные молебны, 
  Выходили на улицу паратную, 
   
280 Да смотрят на лошадь богатырскую, 
  На его-то снаряды молодецкие. 
  Да садились ёны-де по добрым коням, 
  Да поехали к высокому терему. 
  Да едет-де Дюк, головой качат, 
  Головой-то качат, проговариват: 
  "Да у Владимира всё а не по-нашему. 
  Как у нас-то во городе во Галиче, 
  Да у моёй-то сударыни у матушки, 
  Да мощёны-де были мосты всё дубовые, 
290 Сверху стланы-де сукна багрецовые. 
  Наперед-де пойдут у нас лопатники, 
  За лопатниками пойдут и метельщики, 
  Очищают дорогу сукна стлатого. 
  А твои мосты, сударь, неровные, 
  Неровные мосты, да всё сосновые". 
  Да приехали оны к широку двору, 
  Головой-то качат Дюк, проговариват: 
  "Да хороша была слава на Владимира,- 
   
300 Как у нас во городе во Галиче, 
  Да у моей-то у сударыни у матушки, 
  Над воротами было икон до семидесят. 
  А у Владимира того-де не случилося - 
  Да одна та икона была местная". 
  Да заехали оны на широкой двор, 
  Да головой качат Дюк, проговариват: 
  "Да хороша была слава на Владимира,- 
  У Владимира-де всё а не по-нашему. 
  Как у нас-то во городе во Галиче, 
310 Да у моей сударыни у матушки, 
  На дворе стояли столбы всё серебряны, 
  Да продернуты кольца позолочены, 
  Разоставлена сыта медвяная, 
  Да насыпано пшены-то белоярые, 
  Да е что добрым коням пить, есть-кушати. 
  А у тебя, Владимир, того-де не случилося". 
  Да зашли-де оны во высок терем, 
  Да садились за столы за белодубовы, 
   
320 Да молодой боярской Дюк Степанович 
  Головой-то качат, проговариват: 
  "Да хороша была слава на Владимира,- 
  У Владимира-де всё а не по-нашему. 
  Как у нас-то во городе во Галиче, 
  У моей-то сударыни у матушки, 
  Да глубокие были погребы, 
  Сорока-де сажен в землю копаны; 
  Зелено вино на цепях висит на серебряных; 
  Да были в поле-то трубы понаведены,- 
  Да повеет-де ветер из чиста поля, 
330 Да проносит затохоль великую. 
  Да чару ту пьешь - другая хочется, 
  Да без третьей чары минуть нельзя. 
  А твое, сударь, горько зелено вино, 
  Да пахнёт на затохоль великую". 
  Понесли последню еству - калачики крупищаты 
  Говорил-де Дюк таково слово: 
  "Хороша 0ыла слава на Владимира,- 
   
340 Как у нас-то во городе во Галиче, 
  У моей-то государыни у матушки, 
  Да калачик съеси - а другого хочется, 
  А без третьего да минуть нельзя. 
  Да твои, сударь,- горькие калачики, 
  Да пахнут ёны на хвою сосновую". 
   
  Да тут-то Чурило стало зазорко, 
  Да и сам говорил таково слово: 
  "Да свет государь ты Владимир-князь! 
  Да когда правдой детина похваляется, 
350 Дак пусть ударит со мной о велик заклад - 
  Щапить-басить по три года 
  По стольнему городу по Киеву, 
   
  Надевать платья на раз, на другой не перенашивать" 
  Порок поставили пятьсот рублей,- 
  Который из них а не перещапит, 
  Взяти с того пятьсот рублей. 
  Премладыи Чурило сын Плёнкович 
  Обул сапожки ты зелен сафьян, 
   
360 Под пяту хоть соловей лети, 
  А кругом пяты хоть яйцо кати. 
  Да надел ён шубу ту купеческу,- 
  Да во пуговках литы добры молодцы, 
  Да во петельках шиты красны девицы. 
  Да наложил ён шапку черну мурманку, 
  Да ушисту, пушисту и завесисту - 
  Спереди-то не видно ясных очей, 
  А сзади не видно шеи белые 
  А молодой боярской Дюк Степанович 
370 Да по Киеву он не снаряден шел: 
  Обуты-то у его лапотцы ты семи шелков, 
  И в этые лапотцы были вплетаны 
  Каменья всё, яфонты,- 
  Да который же камень самоцветные 
  Стоит города всего Киева, 
  Опришно Знаменья богородицы, 
  Да опришно прочих святителей; 
  И надета была у его шуба та расхожая, 
   
380 Да во петельках шиты люты змеи. 
  Да брал он, Дюк, матушкино благословлениё, 
   
  Плётоньку шелковую. 
  Да подернул Дюк-от по пуговкам - 
  Да заревели во пуговках люты звери; 
  Да подернул Дюк-от по петелькам - 
  Да засвистали по петелькам люты змеи; 
  Да от того-де рёву от звериного, 
  Да от того-де свисту от змеиного 
  Да в Киеве старой и малой на земли лежит 
390 Токо малые люди оставалися, 
  Да за Дюком всем городом Киевом качнулися. 
  "Тебе спасибо, удалый дородный добрый молодец, 
  Перещапил ты Чурила сына Плёнковича". 
  И тогда взял он с Чурила пятьсот рублей, 
  Да купил на пятьсот зелена вина, 
  Да напоил он голей кабацких всех до пьяна. 
  Тогда все тут голи зрадовалися. 
   
  Тут еще Чурилу стало зазорко, 
   
400 "Свет государь ты Владимир-князь! 
  Когда ж правдой детина похваляется, 
  Да пошлем мы туда переписчика, 
  Во славную во Волынь-землю". 
  - "Кого нам послать переписчиком?" 
  - "Да пошлем мы Добрынюшка Микитьевича" 
   
  Да поехал Добрыня во Волынь-землю, 
  Во славной во Галич-град, 
  Житья его, богачества описывать. 
  Да нашел он три высоки три терема, 
410 Не видал теремов таких на сём свете. 
  Зашел Добрыня во высок терем - 
  Да сидит жена стара матера, 
  Мало шелку, вся в золоте. 
  Говорил-де Добрынюшка Микитьевич: 
  "Ты здравствуй, Дюкова матушка! 
  Тебе сын послал челомбитиё, 
  Понизку велел поклон поставити". 
  Говорила жена стара матера: 
  "Удалой дородний добрый молодец! 
420 Изученье вижу твое полное, 
  Да не знай тебе ни имени, ни вотчины. 
  А я не Дюкова здесь а есть ведь матушка - 
  А Дюкова здесь а есть портомойница". 
  Да тут Добрыне стало зазорко, 
  Отъезжал-де Добрыня во чисто поле, 
  Да просыпал Добрыня ночку темную. 
  Наутро приехал он во Галич-град, 
  Да нашел три высоки три терема, 
  Не видал теремов таких на сём свете. 
430 Да зашел-де Добрыня во высок терем - 
  Да сидит жена стара матера, 
  Мало-де шелку, вся в золоте. 
  Говорил-де Добрыня таково слово: 
  "Ты здравствуй, Дюкова матушка! 
  Тебе сын послал челомбитиё, 
  Понизку велел поклон поставити". 
  Говорит жена стара матера: 
  "Удалый ты дородний добрый молодец! 
   
440 Да не Дюкова здесь а есть я матушка, 
  А Дюкова здесь а есть я божатушка. 
  Не найти тебе здесь Дюковой матушки. 
  У нас наутро христово воскресение,- 
  Да ты стань на дорогу прешпехтивую, 
  Где-ка стланы сукна багрецовые. 
  Наперед пойдут у нас лопатники, 
  За лопатниками пойдут метельщики, 
  Очищают дорогу сукна стланого. 
  Дак ты стань на дорогу прешпехтивую - 
450 Да пойдет тут Дюкова та матушка". 
  Да тут Добрыне стало зазорко, 
  Отъезжал Добрыня во чисто поле, 
  Просыпал Добрыня ночку темную, 
  Наутро приехал он во Галич-град, 
  Да стал на дорогу прешпехтивую, 
  Где-ка стланы сукна багрецовые. 
  Наперед пошли тут лопатники, 
  За лопатниками пошли метельщики, 
   
460 Потом пошла ужо толпа-де вдов. 
  Пошла тут Дюкова-де матушка,- 
  То умеет детина поклонятися 
  Желтыма кудрями до сырой земли: 
  "Ты здравствуй, Дюкова же матушка! 
  Тебе сын послал челомбитие, 
  Понизку велел поклон поставити". 
  Говорила Добрыне мати таково слово: 
  "Скажи ты, удалый дородний добрый молодец,- 
  Я не знай тебе ни имени, ни вотчины, 
470 А изученье вижу твое полное. 
  У нас сегодня христово воскресение, 
  Пойдем со мной во божью церковь, 
  Простой ты обедню воскресённую. 
   
  Напою, накормлю хлебом-солию". 
  Простояли обедню в церкви божией, 
  Забрала молодца во высок терем, 
  Поит и кормит да много чествует. 
   
   
480 Выходил из-за стола из-за дубового, 
  Да сам говорил таково слово: 
  "Да государыни ты Дюкова матушка! 
  Да я ведь приехал на тебя смотреть, 
   
  Призахвастался сын твой богачеством". 
  Да брала старуха золоты ключи, 
  Да привела его в погребы темные, 
  Где-ка складена деньга нехожалая. 
   
490 Да не мог он деньгам и сметы дать. 
  Да привела его в амбары мугазенные, 
  Где-ка складены товары заморские. 
  Да смекал Добрыня много времени, 
   
  Да садился Добрыня на ременчат стул, 
  Да писал ярлыки скорописчаты, 
  Да сам говорил таково слово: 
  "Да нам с города из Киева 
   
500 Да чернил-то везти на трех возах 
  Да описывать Дюково богачество - 
  Да не описать будет". 
   
  Да прощался Добрыня-то с Дюковой матушкой, 
   
  Да поехал ко городу ко Киеву. 
  Приехал он в славной Киев-град 
  Да ко князю Владимиру, 
  Ярлыки на дубов стол клал, 
   
  Тогда Дюкова правда сбывается, 
510 Да будто вешняя вода разливается. 
   
  Да еще тут Чурилу стало зазорко, 
  Да сам говорил таково слово: 
  "Свет государь ты Владимир-князь! 
  Да когда же правдой детина похваляется, 
  Дак пусть со мной ударит о велик заклад - 
  Скакать на добрых коней 
  За матушку Почай-реку 
  ". 
520 И ударились ёны о велик заклад, 
  Да не о сте оны и не о тысяче - 
  Да ударились оны о своих о буйных головах: 
  Которой из них не перескочит, 
   
  Премладыи Чурило-то сын Плёнкович, 
  Выводил-де Чурило тридцать жеребцов, 
  Из тридцати выбирал-де самолучшего, 
  Да разганивал да он, разъезживал, 
   
530 Да скакал-де за матушку Почай-реку. 
  Молодой-от боярской Дюк Степанович 
  Да не разганивал, да не разъезживал, 
  Да с крутого берегу коня своего приправливал, 
   
  И назад на добром коне отскакивал, 
  И Чурила к крутому берегу притягивал. 
  Тогда выдергивал Дюк-от саблю вострую, 
  Да хотел ему срубить буйну голову. 
   
540 Говорили Дюку Степанову: 
  "Удалый дородний добрый молодец! 
  Не руби ты Чурилу буйной головы, 
  Да спусти ты Чурила на свою волю". 
   
  Да улетел Чурило во чисто поле. 
  Да сам говорил таково слово: 
  "Ай-де ты Чурило сухоногие! 
  Да поди щапи с девками да с бабами, 
  ". 
   
550 Да прощается Дюк-от со князем Владимиром, 
  С государынею княгиной Апраксией. 
  "Да простите вы, бояра все киевски, 
  Все мужики огородники! 
  ". 
  Да садился Дюк на добра коня, 
  Да уехал Дюк во свой Галич-град, 
  Ко своей-то матушке сударыне, 
  Да стал жить-быть, век коротати. 

Дюк Степанович. Гильфердинг-3. No 225. Зап. от И. П. Сивцова, по прозванию Поромский, дер. Немятова (Кенозеро). Из славного города из Галича и т. д. Перечень мест, географически и исторически не сопоставимых, Возможно, что здесь отразились воспоминания о расцвете Галицкой земли в XII-XIII вв. Принципиально важным, однако, для сюжета является то, что Дюк живет в земле, превосходящей Киев богатством и устройством быта; вместе с тем земля эта подчинена Киеву, так как представитель князя является в Галич с сознанием своей власти. В нос и в пяты втираны каменья яфонты - т. е. вставлены в острие и в тупой конец. Во субботу великодённую и т. д. С этого момента былина развивается с несомненной оглядкой на сюжет "Ильи Муромца и Соловья-разбойника": Дюк собирается выехать из дома на Пасху; мать отказывается дать ему благословение; он выбирает богатырского коня, по пути преодолевает фантастические преграды; подобно Илье, далекий путь из Галича в Киев покрывает с необычайной быстротой, князь не верит ему. Такое своеобразное повторение ситуаций - способ героизации Дюка. Масштабы ее, однако, ограничиваются тем, что Дюк не выдерживает сравнения с Ильей, и, кроме того, пристрастие к роскоши снижает его героическую характеристику. Бермята - персонаж былины "Чурила и Катерина". Да на славу приехал к тебе - т. е. приехал, наслышанный о славе Киева, чтобы убедиться в справедливости рассказов о его красоте и богатстве. Вместе с тем замысел былины изначально предполагает намерение Дюка противопоставить мнимой славе и богатству Киева истинную славу и красоту своего города. Взяти с того пятьсот рублей. Ср. в другой записи от того же сказителя вар. IV. Да напоил он голей кабацких. Реминисценция из былин "Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром" и "Бунт Ильи Муромца против князя Владимира". Потом пошла ужо толпа-де вдов. В другой записи от того же сказителя (вар. IV) здесь далее: "Потом пошла уже другая толпа Подсолнечных сорока сажен". (Подсолнечные - зонтики, которыми слуги закрывали матушку Дюка от солнца.) Да описывать Дюково богачество - Да не описать будет. В изображении роскоши жилища матери Дюка, в его похвальбе условиями галицкого быта, в некоторых других подробностях исследователи усматривали влияние известного в средневековье литературного памятника XII в.- Эпистолии пресвитера Иоанна (в русских редакциях - "Сказание об Индейском царстве"; см.: Веселовский А. Н. Южнорусские былины. Спб., 1884. С. 171-198. Критику этих сопоставлений и выводов см.: Пропп. С. 594). Да улетел Чурило во чисто поле. Чурила в данной былине выступает представителем княжескобоярского Киева, что не вяжется с его характеристикой в былине "Чурила Пленкович". В данном случае выбор Чурилы в качестве соперника Дюка чисто ситуативен.

I. Гильфердинг-1. No 9. Зап. от П. Калинина, дер. Горка (Повенец). Дюк выезжает из "Индеюшки богатый", из "Корелы проклятый". После хвастовства в Киеве Дюк собирается домой, но князь его не отпускает, тогда он посылает коня к матери за золотом для заклада и дорогим платьем для состязания. Илья Муромец, Добрыня и Потык едут на родину Дюка и убеждаются в справедливости его описаний.

II Гильфердинг-3. No 213. Зап. от П. А. Федулова, дер. Бостилово (Водлозеро).

III. Гильфердинг-2. No 85. Зап. от Т. Г. Рябинина, дер. Середка (Кижи). В названии земли Дюка объединяются "Галича проклятая", "Индия богатая", "славный богат Волын-город индейский". Эпизод с посылкой матерью денег и платья совпадает с вар. I. Оценивать сокровища богатыри едут в сопровождении самого Дюка; вар. кончается пиром, который устраивает богатырям Дюк.



Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница