Поиск по материалам сайта
Cлово "KIND"
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Часть текста: идеалу телесной силы и красоты христианство противопоставляло человека, озабоченного спасением души. От античности средние века унаследовали некоторые элементы школьного обучения, но вместе с тем заметную роль играли те традиции, которые восходили к германской древности. 2. Духовный мир человека в изображении средневековых авторов неподвижен и дискретен. Индивид, согласно этой точке зрения, не развивается, а переходит из одного возраста в другой. Это не постепенно подготовляемая эволюция, приводящая к качественным сдвигам, а последовательность состояний, кажущихся несвязанными между собой. Поэтому в биографиях и рудиментарных автобиографиях, написанных в ту эпоху, Д.о, за редкими исключениями (каковым была De vita sua Гвибера Ножанского, XII в.), игнорируется. Д.о было относительно коротким, и ребенок рано приобщался к миру взрослых. Сплошь и рядом его отрывали от родителей. У германцев был распространен обычай отдачи ребенка на воспитание в чужую семью. Этот обычай был обусловлен стремлением устанавливать и поддерживать дружеские и союзнические связи между родовыми группами и семьями. Подобные отношения оставались характерными и в последующий период. Сын рыцаря с малых лет переходил в другую рыцарскую семью с тем, чтобы в ней приобрести навыки, необходимые для человека благородного происхождения, прежде всего навыки рыцаря. Отношения между воспитанником и воспитателем нередко были более тесными, нежели отношения между сыном и отцом. Сын ремесленника делался учеником (фактически слугой) в семье другого мастера. Многих детей обоего пола отдавали в монастырь , тем самым обрывая их родственные связи с собственной...
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Часть текста: is an attempt at a critical analysis of some discursive practices of Russian public language. Rodina (the Motherland) is one of Russia's ideological icons, a core element of the lexicon of Russian nationalism and of the empire. As a token of collective identity, it does not only belong to the Soviet political discourse. Its value is supported by multiple linguistic practices whose figures and symbols can be found both in public and in private discourses of Self and Other. The phraseology of Rodina permeates the Russian discourse of identification throughout its Modern history, starting with Petrine bureaucracy through various political regimes of the empire, through Stalinist society and on till today's languages of the post-communist commercialized mass media. One would be quite justified in believing Rodina to be the „main word" of Russian culture, a total signifier that claims absolute supremacy over identity and dominates the discourse irrespective of those political or economic principles that underlie Russian society during its different historical periods. Being an important element in the ideological lexicon, Rodina, however, is not a mere representation of „false consciousness" and cannot be dismissed as such. This figure supersedes the limits that are traditionally given to political terms in cultural critique. Being an important element of the language of power, the discourse of the Motherland also constitutes an important work of collective imagination, deeply woven into the texture of individual life styles and individual self-representations. Rodina is a number one value for the ideologue, but it is no less dear to the heart of the poet; it is equally relevant for a loyal citizen of the state as for a dissident political exile, and in the discourse of the average individual it receives as much attention as in the production of ideological propaganda...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность.— М., 1980.— 287с. 3. Автономова Н. С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. — М., 1977. — 271 с. 4. Автономова Н. С. Фуко М. // Современная западная философия: Словарь / Сост.: Малахов В. С., Филатов В. П., — М., 1991. — С. 361 —363. 5. Анастасьев Н. А. В поисках формы// Литература США в 70-е годы XX века. М., 1983. — С. 111 —140. 6. Андреев Л. Г. Актуальные проблемы зарубежной литературыXX века: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Андреев Л. Г. — М., 1989. — 175с. 7. Андреев Л. Г. Порывы и поиски двадцатого века // Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевроп. лит. XX в. / Сост., предис., общ. ред. Андреева Л. Г. — М., 1986. — С. 3-18. 8. Андреев Л. Г. Французская литература и "конец века". // Вопр. лит. — М., 1986. — № 6. — С. 81 — 101. 9. Балашова Т. В. Методология "новой критики" // Теории, школы, концепции. — М., 1975. — С. 64-108. 10. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. — М.. 1989. — 616 с. 11. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — 502 с. 12. Бахтин М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве. // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — С. 6-71. 13. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. — 4-е изд. — М., 1979. — 320 с. 14. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.,1979. — 424 с. 14а. Вайнштейн О. Б. Сопротивление теории или эстетика чтения. // Вопр. лит. —М.,1990.— № 5. — С. 88-93. 15. Гайденко П. П. Экзистенциализм и проблема культуры: (Критика философии М. Хайдеггера). — М., 1963. —121 с. 16. Гараджа А. В. Критика метафизики в неоструктурализме (по работам Ж. Дерриды 80-х годов). — М., 1989. — 50 с. 17. Гульельми А. Группа 63. // Называть вещи своими именами. — М.,1986. — С. 185-194. 18. Делез...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: значение. Широко распространены представления о том, что состав М., их последовательность, границы между М. и внутри каждого из них определяет небесное тело - М. (луна). Ср. обозначение одним словом «М.» небесного тела и части года (рус. «месяц», др.-инд. mas, литов. menuo и т. п.). Название М. как небесного тела и части года очень часто является производным именем от глагола со значением «мерить», «измерять». При этом М. служат мерой частей года по отдельности и года в целом, мерой как особой формой завершённости, совершенства, гармонии. Один аспект этой меры и гармонии отсылает к идее соответствия между М. и годами 12-летнего годового цикла, т. н. «большого года», «царского года», «года Юпитера», «сверхгода». «Сверхгод» так относится к обычному году, как один год «сверхгода» к одному М. обычного года (ср. параллелизм названий 12 лунных М. и 12 лет «сверхгода»: в Древней Индии - чайтра и год Чайтра, вайшакха и год Вайшакха, джьяйштха и год Джьяйштха и т. д.). Это даёт основание говорить не только о большом и малом годе, но и о большом (равном целому году) и малом (обычном) М. Другой аспект организованности М. определяется тем, что только в пределах года как минимального и одновременно достаточного, самодовлеющего, замкнутого контекста может быть уяснена идея каждого из М., имеющих свой мифологический, ритуально-литургический (праздники) и космологический смысл, и всего комплекса М. [ср. костюмированные карнавальные «хороводы» М. в старой европейской традиции и соответствующий мотив вереницы М. или сезонов, времён года в сказочной традиции (AT 294 и 480)]. Годовой круг, образуемый «хороводом» М. и изоморфный или соотносимый с...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: в категориях культуры. При этом особое внимание уделяется внутренней форме: образность языка постулируется как „ниша для кумуляции видения", которая может свидетельствовать о „[...] культурно-национальном опыте и традициях". 41 Внутренняя форма сигнализирует наличие в структуре знака мотивирующего элемента, знания, которое разделяется носителями культуры и придает знаку прозрачность именно среди „своих", т. е. тех субъектов, которые разделяют условия такой мотивации с членами собственного сообщества. Культурная коннотация, таким образом, и создает сообщество - в данном случае, это сообщество говорящих на русском языке и разделяющих мотивационные основы русских метафор. Тела имен несут в себе информацию об „инорациональных", идиоматически непрозрачных элементах культурного знания - стереотипах, эталонах, мерках и т. д., которыми субъект культуры „измеряет" свой мир, придавая онтологии характер культурной идиомы. При этом „проблема непереводимости в языке - это прежде всего проблема несводимости культурных идиом, а не онтических картин мира". 42 Вопрос о переводимости / непереводимости заставляет смотреть на культуру не как на органическое целое, а как на поле производства смыслов. Точно так же и межкультурный контакт оказывается не столкновением двух или более органических целостностей (ср. бердяевское понятие „национального человека" как примера такой супра-индивидуальной целостности), 43 а полем негоциации значения. Негоциация же подразумевает наличие цели, интереса,...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: культуры ВВЕДЕНИЕ. Идеологическая конструкция как идиома культуры Идеологические конструкции привлекают внимание исследователей, которые занимаются критикой порядка культуры, анализируя идеологемы как продукты символического обмена в условиях т. н. тоталитарных идеологий. Не случайно поэтому, что интерес к конструкциям, подобным Родине, проявляют исследователи современной немецкой культуры. В рамках критической парадигмы, заданной работами Адорно и Хабермаса, делаются, например, в уже упомянутых нами работах попытки деконструкции националистических и нацистских мифов Vaterland и Heimat. В последние годы интерес к понятию Родины среди лингвистов привел к нескольким попыткам семантического и концептуального анализа этого понятия. Чрезвычайно интересен в этом отношении сборник работ о разных „родинах" под редакцией Ежи Бартминьского, 25 где делается попытка сопоставления соответствующих слов в разных культурах и разных языках. В рамках кросс-культурного подхода к семантике слова как к ключу к культуре. А....