Камское побоище

Заявление о нарушении
авторских прав
Автор:Русская литература (общая), год: 2000
Примечание:Автор неизвестен
Категория:Легенды и мифы

Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница

КАМСКОЕ ПОБОИЩЕ

  А-й из-за Дону, Дону, Дунай-Дунай, 
  Поднимался вор собака Кудрёванко-царь 
  И под тот же стольний красен Киев-град. 
  В его сорок царей, сорок царевичей, 
  И сорок королей, сорок королевичей, 
  И со тем же со сыном он со Коршуном, 
  И со тем же со зятем он со Коршаком,- 
  И под каждым царем силы по сороку тысячей, 
  И под каждым королем по сорок тысячей, 
10 Под любимым-то сыном триста тысячей, 
  Под любимым-то зятем двести тысячей, 
  Под самим Кудрёванком числа-смету нет. 
  И подходили они под красен Киев-град, 
  И разоставили шатры чернополотняны,- 
  И приумолкла луна да светла месяца, 
  И закрыло-де свет до солнца красного 
  И от того-де от пару лошадиного, 
  И от того-де от духу от татарского. 
   
20 "Уж вы ой еси, мои да слуги верные! 
  Еще кто из вас бывал да на святой Руси, 
  Кто умеет по-русски речь говорити, 
  А кто можот же нынче послом пословать?" 
  Говорил-де-ка Вася-королевич млад: 
  "Я бывал-де-ка, Вася, на святой Руси, 
  Я умею по-русски речь говорити, 
  Я могу-де-ка, Вася, послом пословать". 
  И говорил же ведь тут да Кудрёванко-царь: 
  "Ты садись-кася, Вася, на рыменчат стул, 
30 Ты пиши-ка ёрлоки да скорописчаты, 
  Ты пиши, набивай да красным золотом, 
  Ты садись-кася, Васька, на добра коня, 
  Ты вези ёрлоки да в красен Киёв-град". 
  И тут где-ка Васька не ослышался, 
  Он садился-де-ка, Васька, на ременчат стул, 
  Он писал ёрлоки да скорописчаты, 
  Он писал, набивал да красным золотом, 
  Он скоре же того да запечатывал. 
   
40 Он поехал-де, Вася, в красен Киёв-град, 
  Он полём-то едет, не дорогами, 
  И в город заезжает не воротами, 
  Мимо те он стены городовые, 
  Мимо круглы ти башни наугольния,- 
  Он прямо ко Владимиру на широкой двор. 
  Он поставил коня да середи двора, 
  И не приказана коня, да не привязана, 
  Он сам-де пошел да светлу светлицу. 
  Он двери отпират да с пяты на пяту, 
50 Запирает он двери скрепка-накрепко, 
  Он не кстит-де своего лица черного, 
  Он с князем Владимиром не здоровался, 
  А княгины Опраксеи челом не бьет, 
  Он князям, боярам головы не гнет, 
  Он клал ёрлоки да на дубовой стол, 
  И стал-де во место во посыльнёё, 
  Да ко той он к ободверинке дубовое. 
  И говорил-де-ка тут да всё Владимир-князь: 
  "Уж ты ой есь, стар казак Илья Муромец! 
60 Ты бери-ка ерлыки да скорописчаты, 
  Ты бери-ка ерлыки да распечатывай, 
  И распечатывай ерлыки, да вслых прочитывай". 
  И тут-де Илейка не ослышался, 
  Он брал ёрлоки да скорописчаты, 
  Он читает ёрлоки да скорописчаты, 
  Он читал ерлоки да головой качат: 
  "А-й еще грозно нынь у вора написано. 
  Да и страшно у собаки напечатано: 
  "Уж я Киев-от град да я в полон возьму, 
70 Уж князя Владимира под меч склоню, 
  Я княгину Опраксию за себя возьму, 
  Уж я божьи ти церкви все под дым спущу, 
  Я честны ти монастыри все розорю, 
  Я над честныма вдовами да надругаюся"". 
  И говорил тут-де Владимир таково слово: 
  "Уж ты ой еси, Васька-королевич млад! 
  Уж ты дай-кась нам строку хошь на три года". 
  Не даваёт Васька строку ту на три года. 
  "Уж ты дай-кась нам строку хошь на три месяца". 
80 И не даваёт Васька строку на три месяца. 
  "Уж ты дай-кась нам строку хошь на двенадцать дён,- 
  Да бессрочных на земли ведь прежде не было: 
  Мы пойдем нынь на дело-то на ратное, 
  Да на то побоищо на смертное, 
  Да ведь надобно же ведь тут нам покаяться, 
  И покаяться нам, да причаститися". 
  Дает им Васька строку на двенадцать дён. 

  И пошел-де-ка Васька из светлой грыдни, 
  Он садился-де-ка, Васька, на добра коня, 
90 И уехал он во силу да во неверную. 
  И говорил где-ка Владимир таково слово: 
  "Уж ты ой еси, стар казак Илья Муромец! 
  Ты бери-кася трубочку подзорную, 
  Мы пойдем-ка с тобой да на высок балкон, 
  Мы посмотрим-ка силу ту неверную". 
  И брал тут Илейка трубку подзорную, 
  И выходят они да на высок балкон, 
  И смотрели да по чисту полю, 
   
100 И во чистом поле силы только синь синет. 
  "Пойдем-ка, Илейка, в светлу светлицу". 
  И заходят они да светлу светлицу, 
  И говорил тут Владимир таково слово: 
  "Уж ты ой есь, стар казак Илья Муромец! 
  Ты садись-кась, Илейка, на рыменчат стул, 
  Ты выписывай русских всех богатырей". 
  Тут-де Илейка не ослышался, 
  Он садился, Илейка, на ременчат стул, 
  А говорит тут Владимир таково слово: 
110 "Во первых пиши Самсона Колыбанова, 
  Во вторых пиши Добрынюшку Микитича, 
  Во третьих пиши Олёшеньку Поповича, 
  И во четвертых Гаврыла Долгополого, 
  Во пятых Луку Толстоременника, 
  Ты Луку-де, Матфея, детей боярскиих, 
  Еще пиши Рощу Росшиби колпак, 
  Росшиби колпак Рощу со племянником,- 
  И промеж тем ты, Илейка, кого сам ты знашь". 
   
120 Он выписал тридцать без единого, 
  А тридцатой-от сам да Илья Муромец. 
  И говорил тут Илейка таково слово, 
  Он призвал Олёшеньку Поповича: 
  "Уж ты ой еси, Олёшенька Попович млад! 
  Поезжай-ка, Олёша, по святой Руси, 
  Собирай ты, Олёша, всех богатырей,- 
  У тебя хоша коничёк-от маленькой, 
  И маленькой коничёк, удаленькой". 
  И тут-де Олёша не ослышался, 
130 Он поехал, Олёша, по святой Руси: 
  Он полём-то едет, как сокол летит, 
  Он горы ти, долы промеж ног берет, 
  Он мелки ти реки перескакиват. 
  Он объехал, Олёша, по святой Руси, 
  Он собрал-де русских всех богатырей. 
  Приезжали они да в красен Киев-град, 
  И повелся у Владимира почесьён пир, 
  И все они на пиру да напивалися, 
   
140 Они все же ведь тут да пьяны-весёлы. 
  И пошли-де они тут по городу, 
  И по тем же по царевым большим кабакам, 
  Они пьют зелено вино, вино безденежно. 
  И говорят же тут князя ти ведь, бояра: 
  "Уж ты батюшко Владимир стольне-киевской! 
  Уже пьют у нас богатыри зелено вино, 
  Они пьют зелено вино безденежно, 
  И об ратнём-то деле не печалятся, 
  И хотят они уехать вон из Киева". 
150 И тут же Владимир стольне-киевской 
  И посылает же он да слугу верную: 
  "Ты поди-кася, моя да слуга верная, 
  Созови ты старого Илья Муромца". 
  И тут-де слуга да не ослышалась, 
  Пошла по царевым большим кабакам, 
  И пришла ко старому Ильи Муромцу: 
  "Уж ты ой есь, стар казак Илья Муромец! 
  Тебя звал-де-ка ныниче Владимир-князь". 
   
160 И приходит ко Владимиру во грыдёнку: 
  "Уж ты батюшко Владимир стольне-киевской! 
  Для чего же ты меня да нынче требуешь?" 
  Говорил тут Владимир таково слово: 
  "И вы пьите, вы нынче проклаждаетесь, 
  Вы об ратнём-то деле не печалитесь, 
  Хотите вы уехать вон из Киева". 
  Говорил тут Илейка таково слово: 
  "Уж ты батюшко Владимир стольне-киевской! 
  Ты глядишь на бояр на кособрюхиих". 
170 И сам пошел-де-ка да из светлой грыдни, 
  И собрал-де он всех товарыщов. 
  И брали сороковку зелена вина, 
  И выходили из города из Киева, 
  Они пили-де там да зелено вино, 
  Они пили-де там да трои суточки. 
  И на третьи ти сутки просыпаются, 
  И говорил тут Илейка таково слово: 
  "А уж вы ой еси, мои да слуги верные, 
   
180 Уж нам полно же пить да зелено вино,- 
  Да выходит же нам да времё срочное, 
  Надо ехать на дело то ратное, 
  И на то же на побоищо на смертное". 
   
  Срядились удалы добры молодцы, 
  И садились они да на добрых коней, 
  И поехали они да во чисто поле. 
  И выехали да во чисто поле, 
  И разоставили шатры белополотняны, 
  И говорил тут Илейка таково слово: 
190 "Уж вы ой еси, дружинушки хоробрые! 
  Еще кто из нас поедет во чисто поле, 
  И к тому же царищу ту Баканищу? 
  Тебе ехать, Олёшенька Попович млад,- 
  Уж ты силой не силён, да напуском смел, 
  Потеряшь ты свою да буйну голову; 
  Тебе ехать, Добрынюшка Микитич млад,- 
  Ты не знашь, обойтись да как с Баканищом, 
  Потеряшь ты свою да буйну голову. 
  ". 
200 Садился тут Илейка на добра коня, 
  Он поехал, Илейка, во чисто поле, 
  Он приехал к царищу ту Баканищу,. 
  Он заходит, Илейка, во черен шатер: 
  "Уж ты здравствуй, ты царищо ты Баканищо!" 
  - "Уж ты здравствуй, удалой доброй молодец! 
  А у вас-де-ка нынче на святой Руси 
  И какой-то есь стар казак Илья Муромец? 
  Да лежит про его славушка великая. 
  И сколь он велик да в толщину сколь толст?" 
210 И говорит тут Илейка таково слово: 
  "Не велик он, не мал,- да только в мой-от рост". 
  - "И много ле он да хлеба-соли ест?" 
  - "Он ест по три калачика круписчатых, 
  По три чары-де он да зелена вина". 
  - "И никакой тут у вас сильный богатырь,- 
  И на долонь посажу и другой прытяпну, 
  И останется тут только мокро одно". 
  И говорил тут Илейка таково слово: 
  "А уж ты ой есь, царищо ты Баканищо! 
220 А ты много ле к выти хлеба-соли ешь, 
  Хлеба-соли-де ешь да пива с медом пьешь?" 
  - "Ем я по три печи хлеба-то печёного, 
  По три туши мяса-то я варёного, 
  И по три бочки-де я да зелена вина". 
  Говорил тут Илейка таково слово: 
  "А у нас-де-ка нынь да на святой Руси 
  А была така собака та обжорчива: 
  Она крови-оловины да охваталася, 
  Со то же собачищу и смерть пришла". 
230 Царищу эти речи не в любе пали, 
  За велику досаду показалися, 
  Он хватил же свою да саблю вострую, 
  Он хотел срубить у Илейки буйну голову. 
  И на то-де Илеюшка ухватчив был, 
  Увернулся под пазуху под правую, 
  И махнул он своей да саблей вострое, 
  И срубил у царища буйну голову,- 
  И улетело его тулово проклятое, 
   
240 Тут и выскочил Илейка из черна шатра, 
  Закричал-де-ка он да громким голосом: 
  "Уж вы ой еси, дружинушки хоробрые, 
  А все русские могучие богатыри! 
  Поезжайте вы скоре да во чисто поле, 
  Вы рубите всю силу ту неверную". 
  И тут-де они да не ослышались, 
  Садились на своих да на добрых коней, 
  И сами говорят да таково слово: 
  "Мы кого же нынь оставим у белых шатров? 
250 Мы оставим Луку-де, Матфея, детей боярскиих. 
  Мы приедем с дела-то всё с ратного, 
  Мы с того же с побоища со смертного,- 
  Щобы нас кому ведь да проздравити". 
   
  И поехали они да во чисто поле, 
  И рубили они силу ту неверную: 
  И на праву руку махнут - и тут улица, 
  На леву руку махнут - да переулками, 
  А которо они рубят, вдвое конем топчут. 
   
260 Забренчала кольчужина серебряна,- 
  Застонали поганы и татаровья. 
  И прибили они всю силу неверную. 
  А увидели тут-де из белых шатров 
  И Лука-де, Матфей, дети боярские, 
  И сами говорят да таково слово: 
  "Уже что же нам сила та неверная? 
  Была бы у нас на нёбо-то листница - 
  Прирубили бы мы всю силу небесную". 
  И тут-де-ка нонь сила неверная,- 
270 А которого рубили ведь как надвое, 
  Из того-де стаёт да два татарина, 
  А которого рубили они натрое, 
  Из того-де стаёт да три татарина. 
   
  Они сколько же рубят, нету убыли. 
  И говорил тут стар казак Илья Муромец: 
  "Уж вы ой еси, дружинушки хоробрые, 
  Уж вы сильни могучие богатыри! 
   
280 И отступите вы от дела-то от ратного". 
  И повалилася вся сила неверная. 
  И поехали они да ко белым шатрам. 
  И стречают два брата-то Суздальца, 
   
  "И вам бог помощь, удалы добры молодцы, 
  И проздравляём-то мы вас с Камским-то побоищом". 
   
  И тут садились они да на добрых коней, 
  И поехали они да в красен Киев-град, 
   
290 И со той он княгиной со Опраксеей: 
  "Уж вы ой есь, удалы добры молодцы, 
  Уж вы сильни могучие богатыри! 
  И проздравляём вас с Камским-то побоищом. 
   
  И добро жаловать ко мне да на почесьён пир". 
  И проходили они во светлу светлицу, 
  И садилися они за дубовы столы, 
  И повелся у Владимира почесьён пир. 
   
300 Они все на честном да наедалися. 
  Идет у их пир нонь да навеселе, 
  И проздравляёт их князь-от Владимир-от 
  И со той их победой со татарское. 
   
  "Благодарю тебя покорно ведь, Владимир-князь, 
  И со той вас княгиной со Опраксеей, 
  Со всема ведь с вашима слугами верныма". 

Примечания

перенесены из былины "Илья Муромец и Идолище". Была бы у нас на нёбо-то листница и т. д. Именно мотивы хвастовства и драматических его последствий выделяют былину "Камское побоище" среди других былин о татарском нашествии. Для этой - определяющей - части сюжета устойчивы подробности: хвастают богатыри, не участвовавшие в основной битве и принадлежащие к социальным верхам; хвастовство выражается в вызове "силе небесной" и в готовности совершить подвиг в масштабах всей земли; побитая сила оживает и от ударов богатырей удваивается в числе. Развязки в этой былине различны (ср. вар. I, II, III). И проздравляём-то мы вас с Камским-то побоищом. Под этим названием битва упоминается и в других вар. По предположению исследователей, слово "Камское" произошло из "Калкское", и, следовательно, в основе былины лежит сказание о битве на реке Калке 1223 г., закончившейся поражением русских князей. В вар. встречается также "побоище Мамаево". По другим предположениям, в названии битвы отразились походы князей на Каму.

I. Астахова-1. No 44. Зап. от А. И. Палкина, село Большие Нисогоры. Силушку Кудреванкову - см. ниже былину "Васька Пьяница и Кудреванко-царь".

II. Григорьев-2. No 64. Зап. от Е. К. Мелехова, дер. Сояна. Еще тут приехало два братёлка. Действие происходит у князя Владимира, куда после победы приезжает Илья Муромец с богатырями.

III. Григорьев-3. No 90. Зап. от Е. В. Бешенкина, дер. Юрома. Как будили дружину. В этом вар. богатыри напиваются после победы и ложатся спать. Окаменел Илья. Мотив окаменения героев (заключения их в горы, в пещеры) известен в героическом эпосе и в преданиях других народов. С ним связаны и представления о возрождении окаменевших героев и возвращении их в решительный для судьбы народа час.


Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница