Ноэль

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ноэль (старая орфография)

Праздник Рождества был во все времена, окутан очаровательною дымкою легенд и преданий; сочельник - вечер великой тайны, и народной фантазии любо населять его сумрак баснословными образами и историями.

Многия из легенд, связанных с этим ночным празднеством, мрачны и печальны. Причины тому могут быть двоякого происхождения. С одной стороны, духовенство средних веков, желая приучить свою грубую малограмотную паству к празднованию великого дня, пускало в народ грозные повести, гласившия всем и каждому: беда! трижды беда тому, кто небрежет святым Рождеством!.. Вот образец такой повести.

В одной деревушке, восьмнадцать парней и пятнадцать девушек вздумали плясать и петь песни на погосте, во время рождественской всенощной. Монах, служивший всенощную, отлучил безобразников от церкви. Проклятие постигло их немедленно. Они продолжали петь и танцовать ровно целый год, не зная ни отдыха, ни срока. Во все время этого странного покаяния, на нивы их не падали ни дождь, ни роса; они не чувствовали ни голода, ни усталости, не износили ни платья своего, ни обуви - до тех пор, пока какой-то проезжий епископ не снял с них отлучения. Тогда некоторые из плясунов умерли, другие тотчас заснули и спали без просыпа тридцать дней и тридцать ночей, а у иных на всю жизнь остались конвульсивные подергивания - вроде пляски св. Витта.

С другой стороны, на светлый праздник Рождества ополчались остатки языческой темноты, стараясь омрачить его сияние. Из всех христианских торжеств - праздник этот, знаменующий начало Христовой победы над миром, - самый неприятный для силы злобной и суеверной. "Слава Тебе, показавшему нам свет!" слишком грозно звучит в ушах слуг мрака. В защиту себе, они насочинили всяких чертей и привидений, и эти фантомы, как толпа грязных нищих, толкутся на паперти великой церкви добра и света, первый камень которой заложен Христом в эту священную ночь.

Noel - означает радость, веселье. В прежния времена этим криком встречали королей, желая им - в одном слове всех житейских благ и успехов.

В первые века христианства, сочельник - по легенде, впрочем, сомнительной - справлялся в мае. Колыбель божественного Bambino утопала в гирляндах вешних цветов. Первой улыбке Христа-младенца отвечала первая улыбка возрожденной природы. Папа Юлий I передвинул Рождество к декабрьским снегам и морозам.

По старому народному поверью, животные получают в рождественскую ночь дар слова.

В особенности, бык - в почетном качестве потомка тех быков, что согревали лежащого в яслях Божественного Младенца. Он в состоянии даже прорицать будущее, а из прошлого рассказывает много подробностей достопамятной ночи, пропущенных в Св. Писании. Он был свидетелем поклонения пастырей и волхвов, знает все приключения последних в путешествии их с высоты Востока и может возстановить события до последней черточки. Когда волхвы вошли в вертеп, Младенец Иисус бросил на них взгляд и - гласить провансальская легенда - испугался, потому что один из волхвов "был черен, как чорт". Господи! вопросила Дева Мария, что с тобою? отчего ты так встрепенулся? Младенец отвечал:

Увидал Я мужа - Скверного негра, чернее печного горшка. Как посмотрю Я на его рожу, Так и затрясусь всем телом!

- Не бойся, Сын мой! возражает Мария, - негр тоже пришел поклониться Тебе, и его благое намерение искупает уродство его лица.

Другая трогательная легенда сводить у колыбели Иисуса пастырей и волхвов вместе.

- Кто вы такие? что вам надо? Спрашивает св. Иосиф.

- Мы три царя, пришли по пути, указанному нам звездою, поклониться Спасителю мipa.

Святая Дева показала им Младенца Иисуса. Цари пали ниц и принесли дары. Пастыри, которые только что убрали Христову колыбель полевыми цветами, с завистью смотрели на золото, серебро и драгоценные каменья, разсыпанные царями, и грустно толковали между собою:

- Вот так подарки сделали Ему волхвы! Теперь Он о нас и думать забудет, - где уж тут помнить о наших цветах!

Но, не успели они сказать этих слов, как Младенец Иисус оттолкнул ножкою кучу золота и, зажав в ручке подснежник, поднес его к устам и поцеловал. С тех пор у подснежника - во дни оны совершенно белого - кончики лепестков стали розовые, а сердцевинка золотая.

Петух излагает историю, как трижды отрекался от Христа Петр-апостол.

Осел говорит дольше всех, потому что ему надо рассказать все приключения св. Семейства во время бегства в Египет, а также - что говорил в дороге св. Иосиф, что Богородица, что Младенец.

Переходя пустыню, путники мучились жаждою. Встречный караван отказал им хотя бы в капле воды. Иисус проклял жестокосердных кочевников, и с тех пор караван мыкается по свету, не зная отечества, не находя приюта. Иудеи гнались за беглецами. Вот-вот настигнут. Божия Мать видит: вышел мужик засевать полосу.

- Добрый человек, не спасешь ли ты моего Сына?

- С удовольствием, прекрасная дама. Давайте Его мне под кафтан, - тут его никто не найдет.

- Спасибо, добрый человек! Ступай же - дожинай свою пшеницу.

- Что это вы говорите, прекрасная дама? Она еще не посеяна.

- Ступай, возьми серп! Пока ты сыщешь его, твоя пшеница созреет.

Не прошло четверти часа, как пшеница зацвела и выколосилась.

Не прошло получаса, - она поспела к жатве.

Первый сноп дал сто мер пшеницы. Сколько дал второй, - и счета нет. Тем часом налетела конная погоня.

- Эй, мужик! Не проходила ли тут Мария с Младенцем на руках?

- Проходила, господа, только это было, когда я еще сеял мою пшеницу.

- Тогда нам нечего здесь делать. - ведь это значит, было, в прошлом году. (Legende du Bon Laboureur).

В другой раз, Дева Mapiя, слыша за собою шаги Иродовых солдат, обратилась за помощью к цветам:

- Роза! Красавица роза! прими мое бедное дитя в свои благоуханные лепестки, спрячь у себя, чтобы не убила его погоня.

Роза отвечала:

- Ступай своею дорогой! Ища добычи, солдаты, пожалуй, еще затопчут меня в грязь и оборвут с меня лепестки. Вон гвоздика. Попроси пpiютa у нея, - авось, она тебя не откажет.

Богоматерь пошла к гвоздике:

- Гвоздика! Прекрасная гвоздика! Открой свои лепестки, спрячь мое бедное дитя, чтобы не убила его погоня.

- Ступай своею дорогой! Мне некогда тебя слушать - мне надо цвести и красоваться. Вон - шалфей, цветок нищих. Проси приюта у него, - авось, он тебе не откажет.

Шалфей послушался Пресвятой Девы и приютил беглецов. Когда опасность минула, Мария, прежде чем оставить свое убежище, благословила шалфей, - и благословение Мадонны наградило "цветок нищих" силою целебною и чудодейственною (Leg. de la Sauge).

Один фермер из Val d' Ajol (это в Вогезах), более любопытный и посмелее, чем другие его однодеревчане, хотел послушать, что будут говорить его волы в рождественскую ночь.

Когда упали сумерки, он, захватив - на случай опасности - острый топор, прокрался в хлев и зарылся в солому. Ночь была ненастная - чернее тюрьмы. Свистал северный ветер, скрипел флюгер, на дворе выла собака.

Пробило полночь; веселый звон колоколов огласил деревню радостною вестью Рождества Христова.

В ту же минуту фермер услыхал разговор. Один вол спрашивал другого:

- Что суждено нам делать завтра, приятель?

А тот отвечал:

- Мы повезем на кладбище прах нашего хозяина.

Фермер вскочил вне себя.

- Ну, это ты врешь, скотина! вскричал он и замахнулся на вола-предсказателя топором.

Но оружие, словно невидимою рукою, обратилось на него самого, он глубоко разсек себе голову и повалился на солому, обливаясь кровью. К утру он помер, и волов, напророчивших фермеру смерть, действительно, запрягли в телегу, чтобы доставить гроб его к месту вечного успокоения.

В Бретани мужики с вечера стараются закормить скот так, чтобы он проспал роковую полночь. Это - потому, что беседы волов в рождественскую ночь не обещают людям ничего доброго. Животные то жалуются на дурное обращение с ними в течение прошлого года, то пророчат хозяевам всякия неприятности на будущий. И - чем хуже было обращение, тем сквернее они напророчат. Так уж лучше пожертвовать несколькими вязанками сена и гарнцем-другим отрубей, за то убаюкать скотину и не допускать ее до разговоров.

По другому поверью, тоже вогезскому, если пряха не бросит работы во время рождественской всенощной, чорт так запутает пряжу, что весь наступающий год уйдет лишь на то, чтобы ее распутать.

В Amavilliers одна женщина еще недавно пекла, во время рождественской всенощной, особые хлебцы - верующие покупали их по очень дорогой цене, так как хлебцы эти предохраняли яко бы их скотину от волков. В других местечках, носят в ладонке кусочек рождественской просфоры, как вернейшее средство уберечься от укушения бешеной собаки. У пастуха, который первый придет к службе в рождественскую ночь, особенно удачно плодятся овцы.

Мужики верят, что в рождественскую полночь можно видеть духов, гномов, пляску домовых; что грешники чистилища блуждают в это время около живых, прося их молитв. Вот бретонская легенда на этот случай.

В один сочельник, старый благочинный Плоэрмеля сидел у камелька и бормотал молитвы, в ожидании, скоро ли пробьет полночь. Внезапно слуха его коснулся какой-то сухой стук. Он открыл двери и - к великому своему изумлению - увидал, что вокруг его дома собралась несчетная толпа кающихся.

Ночь была морозная; ярко светила луна; звезды сиили во множестве - огромные, сверкающия, - оне тоже справляли свое Рождество.

Кающиеся были покрыты с головы до ног белыми саванами; в руках они держали пылающие факелы. Благочинный, в ужасе, сотворил крестное знамение; привидения ответили ему тем-же.

- Кто вы такие и чего хотите от меня в этот час?

Таинственные существа просили его знаками следовать за ними. Благочинный оправился от страха и повиновался. Процессия двинулась в горы, сопровождаемая странным шумом, точно кость щелкала о кость. Впереди шли дети, высоко воздымая деревянное Распятие. Затем тянулось тысяч десять кающихся - с желтыми и красными свечами, льющими зловещий свет на попутные рощи и скалы.

После долгого перехода, совершенного в мрачном молчании, процессия достигла развалин древней часовни. Bсе преклонили колена. Один из кающихся подал благочинному ветхия ризы. Старик облачился; на алтаре он нашел ветхий требник, дискос и оловянную чашу.

Привидения усердно молились. Одно из них отвечало на возгласы священнослужителя, за дьячка, страшным голосом.

Благочинный, умиленный благодатью совершаемого таинства, совсем было забыл о своей странной пастве.

- Orate, fratres! - то чуть не упал от страха: молчаливые пилигримы сняли свои саваны и вся часовые была полна отвратительными скелетами...

Кое-как священник овладел собою и скрепя сердце, продолжал мессу. По вознесении св. Даров, в капелле разлилось небесное сияние, хор нежных голосов воспел славу Господню, а скелеты превратились в светлые видения чудной красоты.

Когда благочинный обратился к молящимся с заключительным:

- Ite, missa est! капелла была уже пуста. Длинная полоса света дрожала в небе, указуя путь в рай, по которому, воспевая аллилуию, вознеслись таинственные кающиеся. Благочинный понял, что то были мученики чистилища, и он помог им отбыть срок покаяния.

Всякий округ, всякий околоток справляют сочельник на свою особую стать.

семья пьет из общого стакана за здоровье отсутствующих родных и знакомых дома.

В Perthuis справляют два сочельника, - как в России: под Рождество и под Крещение. Запрягают ослов в телегу с дровами, дрова зажигают и возят этот костер по городу, под грохот тамбуринов и в предшествии трех обывателей, одетых евангельскими волхвами.

В Саеи дети бегают по улицам с цветными фонарями, крича: "Ноэль! Ноэль! До свиданья, Ноэль! Уходит Ноэль!"

В богатых долинах Мааса еще держится, заимствованный у англичан, обычай "валентинства". В день Рождества молодые люди и девицы выбирают своих суженых, и - горе тому, кто изменит обычаю и не женится на своей Валентине!

В Пикардии священнику, пред рождественскою службою, подносят под благословление новорожденного ягненка в корзине, богато украшенной цветами, блестками, лентами и пр. Пастухи с семьями своими, сопровождают агнца, держа в руках традиционные посохи и корзины с дарами. Молодые девушки, все в белом, принимают агнца на паперти и вводят его в церковь, распевая старые колядки. Ягненок, участвовавший в церемонии, почитается затем как бы покровителем стада. Его нельзя ни убить, ни продать; это принесло-бы владельцу несчастье. Животное живет, окруженное довольством и бдительным уходом, пока не околеет своею смертью, от старости.

"ноэли" на местном наречии. Иногда они водят за собою барана, убранного лентами. Их кормят, поят, подают им яйца, лепешки, мелкия деньги - словом, тот же обычай и порядок, что и у нас в Малороссии.

В южных провинщих прочно держится легенда, занесенная сюда еще крестоносцами. Рыцари и паломники средневековые рассказывали, что в Вифлееме, по соседству с пещерою Рождества Христова, есть куст шиповника. Шиповник этот всегда в цвету, как летом, так и зимою; шипы его не колючи и творят много чудес. Иные пилигримы приносили с собою цветы шиповника.

Это - так называемые "розы иерихонския", благочестиво сохраняемые некоторыми аббатствами и церквами даже до сего дня. В сочельник, "розу иерихонскую" опускают в сосуд со святой водою и - пока идет всенощная - сухой цветок понемногу оживает, распускает лепестки и распространяет дивное благоухание. Затем он снова делается сухим и сморщенным, как цветок из гербария. Вода, в которой расцвела иерихонская роза, исцеляет болезни. Впрочем, иерихонской розе приписывают и другое происхождение, более мистическое. Первые розы - красные, как кровь - зародились от капли крови Христовой, обагрившей Голгофу. Семя шиповника было занесено ветром пустыни в окрестности Иерихона, откуда роза и получила свое название. В старых хрониках она известна также под именем "Цветка страстей Христовых".

Вера в чудотворность цветка имела широкое, даже общее распространение. Люди средних веков видели в нем талисман против чумы, столь страшно опустошительной в ту эпоху. За иерихонския розы платили бешеные деньги. Думали, что она имеет свойство - противиться лжи, возстановлять истину против усилий клеветы; если мошенник ложно призывал ее в свидетельство своей мнимой правоты, роза - вместо того, чтобы распуститься в святой воде - еще больше сморщивалась, как бы от презренья к обманщику. Провансальская баллада гласить о любопытном "суде Божием" - путем сравнения двух иерихонских роз. Прекрасная Алиса (Alix) проводила своего супруга в Палестину. Барон пропал без вести. Алиса прождала пятнадцать лет и собралась выйти замуж за другого. Вдруг является пилигрим - старый, дряхлый, безобразный - и говорит:

- Я твой муж.

- Вот свидетельство, что я справедливо называю себя твоим мужем: эта сухая роза зацветет, когда я брошу ее в фонтан...

Так и сталось. Алиса, скрепя сердце, уже хотела подчиниться своей горькой участи - быть женою урода, но в дело вмешался местный пустынник.

Он сказал:

- Чудеса творит Бог, но подобия чудес может творить и дьявол. Не угодно ли будет вам повторить свой опыт с розою в святой воде?

- Ты колдун и мошенник. Ты оживил свою розу силою бесовскою. А вот моя роза - действительно, иерихонская; ее подарил мне сам Петр - Пустынник... Если я лгу, пусть останется она навсегда сухою!

и каменьями замковой челяди. Алиса поблагодарила пустынника и благополучно вышла замуж за своего возлюбленного рыцаря.

Дети думают, что "Ноэль" - добрый старичек, который бродит в рождественскую ночь по домам, разсыпая людям свои подарки. Представление о сочельнике, как о добром малом, духе - благодетеле (Воnhоmmе Noel), явилось в XIII веке. Уличные акробаты того времени бродили по домам с колядкою:

Колядки эти впоследствии разрослись в длинные представления. подобие которых знает и малороссийская старина - с "вертепом", т. е. театром марионеток, изображавших происшествия рождественской ночи, с примесью вводных лиц и современных намеков. Вот - одна из оригинальных провансальских колядок {Перевод г. Ларионова. (См. "Россия", 25 дек. 1899 г.).}: